– Конечно, говорила, – Винс снова широко улыбнулся. – Она говорила, что лучших соседей и желать не стоит.

– О, и мы так думаем, – кивнула Бекки. – Имоджен чудесная, правда. А вот и ее квартира.

– Спасибо, – Винс постучал в дверь, а Бекки и Нелли направились к своей квартире, которая была чуть дальше по коридору.

– Ее нет дома? – спросила Нелли, обратив внимание, что дверь никто не открывает.

– Я, наверное, рановато, – пожал плечами Винс. – Не думаю, что она ждала меня так рано.

– О, тогда можете подождать ее в саду, – предложила Бекки. – Уверена, она скоро придет. Она никогда не приходит поздно.

– Наверное, лучше мне просто прийти попозже. Есть где-нибудь поблизости местечко, где можно промочить горло?

– Есть бар в конце улицы, – сказала Бекки. – Там и кофе можно выпить.

– Отлично, спасибо.

– Надеюсь, она скоро будет дома, – добавила Нелли.

– Я тоже надеюсь, – ответил Винс.

* * *

– Твоя мама превосходно выглядит, – сказала Имоджен, когда они вышли на улицу. – Она совсем не изменилась, разве что… – добавила она до того, как он что-то ответит, – стала более шикарной.

– Шикарной?

– Более элегантной. Нет, она всегда была очень элегантной и привлекательной, но раньше в ней было что-то от хиппи, а теперь она шикарная.

Он улыбнулся в темноте: «Уверен, ей бы понравились твои слова».

– Не смейся надо мной.

– А я и не смеюсь, – возразил он. – Я правда так считаю. Маман очень нравится, когда считают, что она хорошо выглядит. Все женщины хотят хорошо выглядеть.

Имоджен невольно опустила взгляд на свое испачканное платье: «Она была так добра ко мне, но наверняка подумала, что я все такая же неловкая и бестолковая, как в детстве».

– Ты точно не бестолковая, – сказал Оливер. – Ты очень красивая женщина.

Она залилась краской.

– По сравнению с французскими женщинами нет, – призналась она. – Они всегда во всеоружии.

– Да ерунда.

– Я уверена, все твои девушки очень красивые и шикарные.

Он усмехнулся: «О да, я мог составить целый список из шикарных и красивых девушек. И средств, которые были потрачены на их красоту и шик».

– Ой, пожалуйста, не надо, – попросила Имоджен. – Это был бы очень длинный список.

– Почему же ты так уверена, что все они были шикарные?

– А почему нет? – ответила она вопросом на вопрос. – Ты свободный мужчина тридцати с небольшим лет. Так что не говори мне, что у тебя нет списка.

– Конечно, должен быть, – согласился он.

– Начиная с Виржинии по фамилии-которой-я-не-знаю.

– О нет, – Оливер покачал головой. – Начинать надо гораздо раньше, потому что Виржиния действительно была первая, с кем я спал, но это не значит, что у меня не было женщин раньше.

– Оливер! – воскликнула она.

– Что?

– Да ничего, – она посмотрела на него смущенно. – Вы с Рене такие… такие французы иногда!

Он усмехнулся.

– А ты? – спросил он. – Моя не-шикарная-но-тем-не-менее-красивая-Имоджен, кто в твоем списке?

– Никого, о ком стоило бы говорить, – она понимала, что это звучит резко, и боковым зрением видела, что лицо Оливера помрачнело. – Мы с тобой как подростки, беседуем о подружках и дружках.

Затем она поспешно добавила: «Глупости, куда более интересно поговорить о наших достижениях!»

– И твое достижение – это степень по европейской истории, с которой ты теперь работаешь уборщицей, – заметил он.

– Оливер Делиссандж, – она остановилась посреди тротуара и повернулась к нему. – Не надо быть таким долбаным снобом. Хотя, конечно, это вполне ожидаемо, потому что ведь ты происходишь из семьи, члены которой курсируют между Парижем и Ондо, когда хотят. И в твоей дорогущей машине сиденья обтянуты натуральной кожей и полно всяких гаджетов. И у тебя такая непыльная, знаешь, работенка в компании, где директор – твоя маменька. Да в первую очередь потому, что вы можете позволить себе уборщицу!

Она вздернула подбородок и пошла вперед по улице. Он шел на несколько шагов позади.

– Имоджен! – крикнул он, когда она перешла дорогу и завернула за угол. – Остановись!

Но она продолжала идти. И вот она уже у ворот своего дома.

– Имоджен! – он догнал ее. – Ну все ведь совсем не так.

– Я знаю, – сказала она, поворачиваясь к нему. – Прости, но иногда…

– Иногда что?

– Когда я была маленькая, мне казалось, что я часть всего этого, – призналась она. – Часть вашей жизни. Особенно летом, когда мы вместе проводили столько времени на пляже, и твой отец катал нас на яхте, и мы играли в пиратов в саду… А зимой, когда мы с мамой оставались одни, вилла «Мартин» была как будто наша. Но, разумеется, она не была нашей, и мы никогда не были частью вашей семьи. Это все была иллюзия. И на самом деле все правильно, Оливер. Я ничто, никто. Хотя сегодня… Сегодня все снова вернулось, и я никак не могла справиться со своей завистью к тому, что у вас все это есть. Даже развод твоих родителей, похоже, никак не отразился на вашем образе жизни. И вы все довольны собой. Я же ваша противоположность со своей уродливой, убогой жизнью. И невольно думаю: почему так? Почему у некоторых людей есть все, а у других ничего? Ты прав и в другом тоже: мне, конечно, надо было заниматься академической карьерой, и я могла и должна была бы, вот только…

– Только что?

– Я и тут все испортила, – сказала она. – Сделала неправильный выбор. И теперь пытаюсь это исправить. Но сегодняшний день/вечер напомнил мне, как чертовски все это глупо и как чертовски глупа я сама.

– Ты совсем не глупа, у всех в жизни бывают ошибки, каждый может сделать неверный выбор, – заговорил Оливер. – Главное – не позволить своей жизни пойти под откос. Как твоя мама всегда говорила, ищи светлую сторону, ищи хорошее и благодари за него.

Услышав мамины слова в его устах, те слова, которые она так часто повторяла, Имоджен вдруг почувствовала, как в глазах ее вскипают слезы.

– Прости, прости, – забормотал Оливер. – Не надо было, ну не плачь, Жени, пожалуйста! Послушай, что-то в твоей жизни, видимо, пошло не так, и ты, естественно, расстроена. Может быть, я могу помочь? Я могу что-нибудь сделать?

– Нет, нет. Я в порядке, – она вытерла слезы под его сочувственным взглядом. – Я бываю иногда такой дурой, Оливер.

– Вовсе нет.

– Полной дурой, – резко сказала она. – Пожалуйста, забудь все, что я тут наговорила.

– Жени…

– Спасибо тебе за чудесный день. Спокойной ночи, Оливер!