Мой член, пресыщенный после двух раундов быстрого секса всего час назад, сразу же просыпается, черт бы его побрал. На Зенни надета какая-то свободная майка, настолько короткие шорты, что я не могу поверить, что выпустил ее из дома в таком виде, потому что я ревнивый, собственнический ублюдок.

(Ладно, на самом деле я знаю, почему позволил ей выйти из дома. Потому, что мы вместе направлялись в одно и то же место.)

– В офисе никого нет, – мурлычет она, находя руками мой галстук и дергая за него. – Мы одни.

– Все наши сотрудники ушли, хм? – Дразню ее, но позволяю увлечь себя в медленный, страстный поцелуй. Эммет приходит только два раза в неделю по утрам, чтобы помочь нам рассортировать почту и поработать с документами, он работает неполный рабочий день, чтобы накопить денег на своих новорожденных правнуков-близнецов. (Однажды он даже приехал с ними в офис, и я держал на руках один из этих маленьких комочков в течение трех часов, пока малыш дремал, а я сделал несколько телефонных звонков. Даже не смейте никому об этом рассказывать.)

Я провожу ладонями по ногам Зенни и обхватываю ее задницу.

– Эти твои шорты убивают меня, – говорю ей в губы. – Ты пытаешься убить своего мужа?

– Нет, – поспешно отвечает Зенни, опуская руки к моей молнии, и торопливыми движениями обнажает меня. – Мне слишком нужен его член.

– Это обнадеживает. Ах, черт, детка, вот так. Боже, как хорошо.

Она сжимает мой твердеющий член своими изящными пальчиками и медленными дразнящими движениями водит вверх-вниз. За окном моего офиса, который расположен на первом этаже, я вижу, как буднично проезжает грузовик к соседней шиномонтажной мастерской. Ну ладно, представлял ли я когда-нибудь себя работающим на первом этаже Богом забытого здания под эстакадой, в офисе, пол которого покрыт каким-то ворсистым серо-голубым дерьмом, и, ах да, это здание просто случайно оказалось рядом с шиномонтажным филиалом Канзас-Сити «Шинотека»?

Нет. Такого я себе точно не представлял. И я на весь гребаный мир не променял бы это.

Потому что я также не представлял себя женатым, а теперь я женат на самой умной, милой, храброй и красивой женщине, которую знаю. И потому что я также никогда не представлял себя отцом, и вот она, Зенни, сидит у меня на коленях с озорным блеском в глазах и огромным животом, выпирающим из-под майки.

(Знаю, знаю, она слишком молода для беременности. Но, давайте начистоту, ее молодость меня никогда не останавливала.)

Вот почему я вовсе не возражаю против того, что теперь являюсь владельцем новой некоммерческой организации и сижу в офисе, который настолько далек от роскоши, насколько это возможно. Я люблю свое дело. Я предоставляю дополнительное финансирование благотворительным организациям по всему округу, например таким, как приют, созданный Сестрами милосердия доброго пастыря, и моя работа действительно помогает людям.

Можете себе это представить?

Шон Белл, филантроп?

Кажется таким же невероятным, как Шон Белл, муж. Или Шон Белл, отец.

Но все это, к счастью, чистая правда.

Что касается Зенни, моя милая маленькая женушка уже прошла половину обучения на медсестру-акушерку. Она по-прежнему будет работать в родильном центре, когда доучится и центр будет готов, и я собираюсь предоставить ей лучший родильный центр, известный человечеству. Я собираюсь давать ей все самое лучшее, всегда, до самой своей смерти. (Дольше, если ее можно будет избежать. Вот чего можно добиться благодаря хорошему имущественному планированию.)

Зенни снимает с себя эти соблазнительные шорты и майку и снова забирается ко мне на колени, целует мою шею и трется об меня своим обнаженным, нежным и округлившимся телом. Не в силах больше этого выносить, я собираю в кулак ее волосы, а другой рукой ласкаю ее тугие складочки, пока головка моего члена не оказывается внутри. Не дожидаясь моих наставлений, Зенни насаживается на меня, скользит вверх-вниз по моему члену и доводит себя до оргазма, не обращая на меня внимания.

Некоторые мужчины могут возразить, но я не жалуюсь на то, что являюсь секс-игрушкой для своей беременной жены. Вместо этого я откидываюсь на спинку стула и неспешно ласкаю ее набухшую грудь, пока Зенни трахает меня.

– Так хорошо, – хрипло мурлычу я, подбадривая ее. – Люблю, когда ты сверху. Тебе нравится? Это то, что тебе нужно?

Она сглатывает и кивает закрытыми глазами, прижимаясь ко мне бедрами, и я чувствую, когда она кончает, чувствую, как стенки ее влагалища сокращаются вокруг моего члена и выжимают из него все до последней капли. А еще я чувствую, как ее наливающееся лоно напрягается под моими пальцами, это неземное ощущение, словно некое таинство наконец-то стало явью. Я зачаровано обвожу кругами сокращающиеся мышцы и новую темную линию, тянущуюся от ее груди к киске. Я даю ей столько времени, сколько ей нужно, позволяю медленно прийти в себя, подрагивая от глубокого удовлетворения, и я улыбаюсь, когда она устало сворачивается калачиком у меня на груди.

– Лучше? – шепчу я, поглаживая ее внезапно покрывшуюся мурашками спину.

– Пока да, – удовлетворенно отвечает Зенни. – Возможно, ты снова понадобишься мне через час.

Я обнимаю ее и крепко прижимаю к себе, скользя все еще возбужденным членом внутри ее мягкой плоти. У меня не хватает выдержки, особенно сейчас, когда она такая теплая и соблазнительная, и я изливаюсь в нее. Мое дыхание превращается в хриплые стоны, а живот и бедра напрягаются, выталкивая сперму до тех пор, пока я полностью не опустошаюсь и не расслабляюсь.

– Нам обязательно возвращаться к работе? – сонно спрашивает она, положив голову мне на плечо. – Я просто хочу остаться сидеть вот так навсегда.

– Мы можем делать все, что ты захочешь, Зенни-клоп. Только скажи.

– Все, что захочу?

– Все, что захочешь.

– Честно?

– Честно.

Она счастливо вздыхает и прижимается ко мне теснее, а я покачиваю ее так долго, сколько она мне позволяет, обнимая нашего нерожденного ребенка между нами и размышляя о совершенно другом Шоне Белле, которым я когда-то был. Тот Шон Белл хотел денег, власти и секса, он был готов приложить все усилия, чтобы добиться желаемого. Теперь он руководит некоммерческой организацией в обшарпанном офисе рядом с «Шинотекой» и безумно счастлив.

И все благодаря ангелу у него на коленях, его маленькой монахине, его маленькому Зенни-клопу.

Все это благодаря ей.

«Молись о нас, грешных», – говорится в молитве, и будь я проклят, если кто-то не помолился за меня и не увлек меня в жизнь, полную радости и великодушия. Будь я проклят, если меня не окружали любовью самые необыкновенные люди, которых я когда-либо имел честь знать. Самое малое,