— Амазонка… — проговорил Грозный, открыв глаза, — где?

Степка отмерла от шока и бросилась к нему:

— Я здесь, Антон… — голос подвел ее и она осеклась на полуслове, сдерживая слезы. Прекрасные голубые глаза Антона выглядели блеклыми, черты лица заострились, как у покойника. Она и не представляла, на сколько он плох.

— Амазонка, прости, я грубым был, наговорил гадостей…

— Да что ты! — Степанида схватила его ладонь, лежащую поверх одеяла и сжала.

— Послушай, я… — он говорил так тихо, что ей пришлось склониться к самому его лицу, — подарок, я… не успел подарить… там… Никита, пожалуйста, пиджак…

Никита подошел к пиджаку, висящему на спинке стула и вынул что-то из кармана.

— Да, бумаги, — прохрипел олигарх, — это тебе!

— Что это? — спросила Степка, погладив его восковую щеку.

— Дарственная на землю… там участок большой у реки… он твой теперь…

— Да ты что, Антон!

— Амазонка, помолчи хоть раз в жизни! — «прокричал» он тихий шепотом, приподняв голову от подушки и схватив ее за плечо, — земля прилегает к твоему участку, там много… Я хочу, чтоб он был твоим… распорядись… — но не договорил, упав без чувств на подушки.

Степанида заплакала.

«Бег не красен, зато здоров»

— Степанида! — потряс ее Никита, — не плачь, он еще жив! Скажи мне, что ты видела?

— Д-да ф-фигню какую-то… — женщина вытерла слезы и попыталась успокоиться, — один врач х-хрюкнул, в-второй вообще со змеей на г-голове.

— М-да, ну значит все нормально…

— Н-нормально??? — вытаращилась Степка.

— В том смысле, что мы оба видим одно и тоже. Кажется, кроме нас больше никто! — Никита шептал, косясь на входную дверь, — всего час назад здесь только один такой был, и Антон получше выглядел.

— А к-кто это??? — так же шёпотом спросила Степанида.

— Даже не представляю! Где-то около недели назад я впервые встретил того охранника, который нас впускать не хотел, и он мне, ой как, не понравился. Дохлятиной от него смердело. А сегодня вот, еще и «лицо» проявилось.

— На козла похож, да? — у Степки волосы на голове зашевелились.

— Верно!

— Ой, мамочки…

— Не знаю, что это за нечисть, но явно не из добрых. Антона вытаскивать надо. От воспаления легких так не лечат!

— А ч-что делать? — женщина сжала зубы, чтоб они не дрожали, безуспешно борясь со страхом.

— Уносить ноги и Антона с собой прихватить!

— Д-думаешь пропустят?

— Нет, конечно!

— А как же?

— Я смогу вынести только одного, моя сила еще только развивается… — Никита, словно устыдившись, отвел взгляд, — прости…

— За что? — не поняла Степка.

— За то, что втянул тебя! Слушай меня! — он сжал ее ладони, — тебе водяник подарок сделал, так?

— Ну, да…

— Вызови его!

— Вода нужна! — все еще не понимала Степанида.

— Вон дверь в ванную, намочи руку. Дима унесет тебя, а я Антона.

— А как он сюда придет? Его же не пустят? — Никита посмотрел на нее таким взглядом, что она почувствовала себя ужасной дурой.

— Его — пустят! — издал сдавленный смешок, — давай, прошу тебя, не медли, скоро заявятся.

Но, было поздно… Дверь распахнулась и на пороге появился «старичок» с козлоподобным охранником. Степка ойкнула и вскочила на ноги. Никита мгновенно сориентировался и задвинул ее за свою спину.

— Так-так-так, — оскалился «старичок» а змея на его голове зашипела, — значит я не ошибся, они нас видят.

Ну что ж, хозяин будет рад, сегодня закатим пир. Зови остальных, — гаркнул он в сторону охранника и тот пулей куда-то унесся.

— Не успели! — изрек Никита, снимая пальто и бросая его под ноги, — значит Антона придется бросить.

— Нет! — на Степаниду внезапно нашла решимость и понимание, что бросать Антона нельзя ни в коем случае. На тумбочке, у кровати, стоял стакан, в котором, на самом донышке, еще оставалась вода. Она быстро схватила его и вылила на левую руку, сжала ее в кулак и прошептала: «Митя, Митенька, помоги, пожалуйста, здесь опасность!»

— Так-так-так- повторил «старик», сделав вперед еще один небольшой шажок, — божий сЫнка, молодой, не оперившийся, сла-а-а-дкий, наверное! — сзади него появились еще несколько охранников, — зря вы сюда пожаловали, ой зря… — говорил он сострадательным тоном, но со злобной ухмылочкой.

— Тебя, Пигги, спросить забыли! — ответил Никита своим красивым баритоном, до чего спокойным, что Степка даже позавидовала. Сама она дрожала осиновым листочком, выглядывая из-за мэра и потирая руку в невидимой перчатке. «Митенька, где же ты?»

— Как ты меня назвал? — старикан остановился.

— Нет, обознался? Может быть ты Свинка Пэппа? — ухмыльнулся мэр. «Блин, зачем он его сердит?» — в панике подумала Степка, следя расширенными от ужаса глазами, как охранники один за одним входят в спальню и начинают их медленно окружать.

— А ты у нас, какой козлик? — Никита повернулся лицом к тому самому охраннику, которых не хотел их впускать, — из мясных пород или молочных?

— Да я тебя на фарш пущу, храбрая моська! — козлоподобный тоже сбросил пиджак и стал расстегивать рубашку, остальные застыли в ожидании команды.

— Ой, вот только стриптиза не надо, меня мальчики не привлекают! — продолжил издеваться Никита.

— Убью, тварь! — заорал взбешенный охранник и бросился на Никиту. Степанида завизжала и схватилась за табурет, выставив его впереди себя, спиной вжавшись в стену.

В то же самое мгновение раздался гул, затем грохот, чей-то крик и пол задрожал. Охранник не добежал до Никиты каких-то два шага, как оказался сбитым с ног и отлетел к стене. Как это произошло, Степанида не поняла, потому что все вокруг завертелось, закружилось и в комнату влетела штормовая волна.

«Свинка Пэппа», козел мясной породы и остальные охранники вылетели в окно, смытые, словно за борт, вынеся его вместе с рамой, столом и стульями.

— Панни! — «штормовая волна» перевоплотилась в Митю, одетого в одни лишь брюки, с безумным взглядом, в котором читалась готовность убивать.

— М-митя… — пролепетала Степка и обессиленно рухнула ему на руки, уронив табурет. Последнее, что она услышала, было:

— Уноси ее домой, я беру Антона и догоню вас! — прокричал мэр. Наверное ей показалось, но грянул гром, поднялся сильный ветер и дом задрожал.

«В своем дому как хочу, так и ворочу»

Пришла в себя Степанида от настойчивого шепота:

— Хозяюшка, родненькая, очнись! — это Лукерья хныкала, подергивая ее за свисающий на лицо локон. Женщина распахнула глаза и встретилась с обеспокоенным взглядом Мити.