– И что?

– Жнец кланов не может иметь близких.

– Что, вообще никого?

– Не может иметь жену, детей или девушку. Он должен быть один, всегда один, чтобы честно и непредвзято выполнять свое предназначение. Таково проклятие кланов. Ничто не дается нам просто так, даром. Все имеет обратную сторону, понимаешь?

– Не понимаю.

– Чтобы быть Жнецом, мне придется пожертвовать своей девушкой. Мне придется отказаться от тебя.

– Да пошли они к черту, Марьян! – взорвалась я. – Пошли они к черту! Почему ты должен их слушать? Ты свободен! Ты Жнец! А если не хочешь, то не будь этим чертовым Жнецом! Поехали со мной в Старый город и будь просто свободным человеком!

– Я же говорил, что ты храбрая и отчаянная девчонка, – улыбнулся Марьян и покачал головой. – Если бы это было так просто. Но на самом деле – это как с Желанной. Никуда не деться от своих желаний, от своей мести, от своего прошлого. Они найдут тебя везде. И твое предназначение тоже найдет тебя везде.

– Но если ты Жнец, то можешь сам решать!

– Не все. Я могу решать, но не все.

– Слышать ничего не хочу. Ты всегда будешь моим, а я всегда буду твоей.

– Это опасно. Тем самым я подвергаю тебя страшной опасности. Я не могу так поступить.

– Что может быть хуже того, что твоя мать стала ведьмой и пыталась тебя убить? Марьян, чем еще можно меня напугать? Я уже всякого повидала. Я сама из кланов Варты. Думаешь, меня можно испугать какой-то возможной опасностью?

– Опасность вполне реальная.

– Плевать. Я не отпущу тебя.

И я схватила Марьяна за руку. Увидела знакомый шрам от собачьих зубов на запястье, новые длинные царапины и небольшую ранку с несколькими свежими швами. Сжала его пальцы – такие длинные и тонкие – и подняла глаза на своего парня.

Марьян смотрел на меня и улыбался:

– Ладно. Пусть будет так. Попробуем остаться вместе. Но никто не должен этого знать, даже твоя сестра, понимаешь? Это будет нашей тайной. Никаких встреч, никаких прогулок и поездок. Я сам напишу тебе в «Вайбер», когда мы сможем встретиться.

– Только не тяни.

– Не буду. Думаю, мы устроим нечто вроде тайного свидания уже на этой неделе.

– Тогда поцелуй меня, – совсем тихо проговорила я.

И Марьян поцеловал. Он обнял меня, и его прохладные, такие мягкие, такие невероятно классные губы прижались к моим, и розы вокруг запахли оглушительно и ярко, и небо поднялось огромным, бескрайним куполом, и мир дрогнул и рассыпался на миллион маленьких розовых лепестков.

– Это ты – моя Желанная, Мирослава. Ты любимая и желанная и всегда ею будешь, – прошептал мне на ухо Марьян. – Ты должна это знать. Любимая желанная девушка.

Мы целовались в розовом саду моей бабушки и чувствовали себя невероятно счастливыми.

Прах к праху. Тлен к тлену. Ненависть к ненависти.

Колкие ветки стегали по плечам, трава доставала до брюха, а земля под длинными когтями становилась мягкой и податливой. Он был медведем, громадным медведем, на клыках которого все еще чернела кровь растерзанной ведьмы. Он был хищным зверем, злым, яростным зверем, чей дом – чаща, а пища – сырое мясо. И лес охотно принял своего властелина. Темнота расступилась, деревья зашелестели, отвечая на злой рык Чугайстера. Кабаны, подняв головы, насторожились, готовые прийти по первому зову. Зайцы затрепетали, понимая, что должны подчиниться, едва Чугайстер их позовет.

И неизвестно, сколько Матвей носился бы по лесу, если бы его не встретила Руська. Мавка вышла из чащи, остановилась – маленькая светлая фигурка на фоне высоких деревьев – и помахала ему рукой.

– Матвей! – крикнула она. – Матвей! Снимай капюшон.

И тогда Матвей вспомнил, что он не медведь. Не дикое и злое животное, желающее рвать и убивать, но человек. Хлопец, получивший в наследство невиданную силу своего предка. Он поднялся на задние лапы и с великим трудом стянул с себя медвежью башку, снова ставшую для него капюшоном.

А после упал на тропинку и долго лежал, глядя вверх и прислушиваясь к тому, как медленно шелестит ветвями ветер, как несмело и робко начинают чирикать птицы, предвещая восход солнца.

Лишь когда рассвело, он нашел в себе силы встать, взять тяжелый плащ и дойти до хижины Стефана, чтобы повесить медвежью шкуру на пугало, где ей и было самое место.

У пани Святославы Новицкой был уютный дом, в котором хорошо жилось бы Мирославе и ее сестре. Давно надо было вернуться в свою семью, к своим истокам, ведь ничто не связывало Миру с женщиной, которая называла себя ее матерью.

Матвей прошелся по просторному холлу, осмотрел комнату Мирославы и пообещал подруге, что ее Марьян непременно придет. На самом деле Матвей понятия не имел, где сейчас Марьян Вивчар и чем занимается, но почему-то не сомневался, что эти двое еще не раз встретятся.

Пора было возвращаться к себе. У Матвея был собственный дом и Скарбник, с которым еще много о чем следовало поговорить. Имелись собственные семейные секреты, которые надо обсудить. Например, куда делся младший брат прадеда Стефана. Как знать, может, с его стороны тоже есть длинная ветвь родственников?

Поэтому, слегка отдохнув, Матвей покинул уютный особняк, вызвал такси и отправился к себе, в свой дом, который вдруг показался ему тихим и даже немного мрачным. Матвей надеялся, что Скарбник встретит его у дверей и поинтересуется, как дела, да и вообще поговорит с ним человеческим голосом, развеет тишину и сумрак отчего дома. Но громадный котяра куда-то пропал, словно сквозь землю провалился. На кухне, правда, было чисто и аккуратно прибрано, как Матвей и любил.

Оставалось только сделать себе кофе и идти отдыхать. Но у Матвея было еще одно важное дело – следовало поскорее уничтожить остатки медного медальона. Поэтому Матвей спустился в дедову мастерскую, поставил дымящуюся кружку с кофе на деревянный верстак и принялся растапливать стоящую в углу железную печурку. Сложил дрова, сверху прикрыл соломой и кусками газет, поджег их и какое-то время наблюдал за пляшущими языками пламени.

Остатки медальона покрылись зелеными налетом и стали похожи на тысячелетние черепки, которые выкапывают из земли археологи. Матвей опасался к ним прикасаться, он слишком хорошо ощущал вибрирующую в них темную силу. Чувство опасности было настолько велико, что мерзли пальцы, хотя огонь в печи полыхал совсем близко.

Конечно, эти штуки надо было сжечь. И книга Желанная тоже должна была отправиться в огонь, чтобы никто больше не записывал свои желания на ее страницах и Марьяну не пришлось ломать людям ноги или делать что-нибудь похуже. Вивчар станет свободным, но не до конца. Теперь он Жнец кланов Варты, и это значит, что придется постоянно разбирать клановые ссоры, следить за порядком в городке и отказаться от надежды иметь близких рядом с собой.