Он понял, почему так сильно тянуло его к Мирославе. Девушка с таким знаковым именем заставляла думать и думать о ней, – ведь Стефан тоже когда-то был влюблен в Мирославу, пусть и другую. Она стала его судьбой. Несложившаяся любовь постоянно жила в душе Стефана, подогревая его злость, питая его силу, направляя его действия.

Несложившаяся любовь, неисполнившиеся желания двигали теперь и Матвеем. Ему тоже не суждено обладать своей Мирославой, но она, по крайней мере, останется жива. Его Мирослава будет жить.

Автостоянка располагалась на вершине небольшого холма. За холмом возвышался лес, а сбоку проходила городская дорога, по которой проносились маршрутки. Длинное шоссе с яркими фонарями и снующими даже ночью машинами.

Чем ближе был громадный железный забор, тем сильнее ощущалось присутствие чужой, страшной силы, которая проистекала, казалось, из глубокой бездны. Впрочем, страха Матвей не ощущал, лишь жажду крови, которая становилась все сильнее. Он бежал и бежал и никакой усталости, никакой одышки не ощущал, словно у него были не обычные человеческие легкие, а невероятно мощные мехи, качающие воздух без устали.

Раскрытые ворота. Отрубленная голова Дмитрия Луши. Распоротое брюхо Ореста Луши. А вот и их старший брат Станислав, скрестивший свой меч с Марьяном. Марьян победит, Матвей это понял сразу, не останавливаясь. Вивчар хорошо умеет убивать, и, кроме того, силу ему придает Желанная. В книге уже записана его победа, уже закреплена темными буквами на желтой бумаге.

На старой желтой бумаге, которая никогда не истлевает и никогда не становится белой. Да, от книги так просто не избавиться, она цепко держит в своей власти. Это старая история семьи Вивчаров, но сейчас нет времени вникать. Запах ведьм такой сильный, такой лакомый, что невозможно сдержаться.

«Надень капюшон, мальчик! Надень капюшон!»

Слова гудели в ушах, как колокол, но, превозмогая желание убивать, животную ненависть и сверхъестественную силу, Матвей пытался удержаться, чтобы не утратить в ворохе ощущений самого себя.

Это оказалось нелегко. Очень нелегко ненавидеть всей душой и остаться человеком.

И тут он услышал слова молитвы. Тихие, еле уловимые, они доносились из раскрытых дверей железного ангара. Это Мирослава произносила «Отче наш».

И Матвей вдруг понял, за что ухватиться, – он не мстит за себя, не удовлетворяет собственную жажду крови, потому что он не убийца. Он – орудие, творящее справедливость. Он – орудие, позволяющее удержать этот мир от падения в бездну.

– «Хлеб наш насущный дай нам на сей день…» – продолжил он молитву и произнес ее до конца.

И только после этого надел капюшон.

Мир дрогнул, и хлопец Матвей исчез, уступив место огромному медведю.

Чугайстер выполнял свою работу.

Медведь оказался настолько громадным, что выломал ворота ангара, – была открыта лишь одна створка. Ворвался внутрь – лохматый вихрь, рычащее чудовище, порождение тьмы.

Снежанка завизжала так, что чуть не лопнули барабанные перепонки.

Ведьма тоже зарычала – низкий, утробный звук, заставивший вздрогнуть и попятиться. Ведьма зарычала и поднялась над землей. Невероятно длинные черные волосы развевались за ее спиной, точно шлейф. Глаза сверкали, руки со скрюченными пальцами и острыми локтями совершали странные, непонятные движения. Они изгибались так, словно не имели костей, пальцы гнулись в разные стороны, и ногти сияли желтым, бледным светом. С потолка вдруг посыпался пепел, запахло тухлятиной. Едва хлопья пепла достигали бетонного пола, как превращались в паучков на длинных лапках.

Паучки кинулись на медведя, увеличиваясь в размерах, разрастаясь на глазах, становясь здоровенными тварями. Их темные глазюки слегка поблескивали, а лапы шевелились так быстро, что их невозможно было рассмотреть.

Снежанка охрипла от визга.

– Лезь на шины, дура, – зло велела ей я и с силой подтолкнула сестру. – Давай повыше.

Внезапная мысль осенила меня, словно молния, блеснувшая во тьме. В моих карманах все еще лежала кладбищенская земля. Я подняла повыше меч, достала небольшую горсть земли и кинула в ближайшего паука. Тот задымился, зашипел и мгновенно пропал. То же самое колдовство, что и с собаками. Земли было мало, на всю эту братию не хватило бы, но хоть какая-то помощь. И я вывернула собственные карманы, швыряя в тварей землей с могилы Розы и ее дочери. Видя это, ведьма зашипела, шипение перешло в высокий визг, от которого плавились мозги.

Медведю, впрочем, ее вопли не мешали. Он пожирал тех пауков, на которых не попала кладбищенская земля, клацая челюстями, и неуклонно приближался к ведьме. Пауки замедлили его, конечно, но ненадолго. Он не испугался и странного желтого огня, который ведьма швырнула в него с высоты, планируя под потолком, словно злобная фурия. У противоположной стены ангара, за шинами пылал высокий костер, пахло паленой плотью.

– Я сожру твою Мирославу! – визжала ведьма. – Я уже один раз убила ее! Убью и другой раз! И третий! И четвертый! Всегда буду убивать твою Мирославу, Стефан! – орала ведьма.

И тут медведь прыгнул. Метнулся вверх, вытянув огромное мохнатое тело, цапнул ведьму и скинул ее на землю, а затем принялся пожирать, словно она была обычной добычей, куском мяса, предназначенным для утоления голода.

Снежанка свалилась в обморок. У меня самой тошнота подступила к горлу от ужаса при виде черной густой крови. Мощные челюсти медведя с хрустом разгрызали кости, словно орешки.

– Ах ты, тварь! – заорал кто-то, и из-за высокой стопки ящиков и горы шин выскочил человек.

Он был невысоким, слегка сутулым. Невыразительное лицо с маленькими глазками, еле заметные шрамы на губе. Короткие черные волосы, залысины по бокам головы. Клетчатая рубашка и дорогие кроссовки.

Так вот как на самом деле выглядит Григорий Луша!

Я уставилась на своего классного, а он и сам уже шел ко мне, вытягивая из ножен громадный черный меч.

– Я убью тебя, Мирослава! Ты ведь не знаешь, что твоего ненаглядного Матвея сейчас нет. Чугайстер в образе медведя теряет человеческое сознание. Он не вспомнит тебя, Мирослава, не защитит. Он просто чудовище, твой мальчик, которое наслаждается кровавой трапезой! Ты была готова к такому повороту? Ты сможешь жить с чудовищем? – Григорий ухмыльнулся, его губы некрасиво искривились – шрамы мешали нормальной улыбке, и получилась уродливая гримаса. – Убью тебя сразу. Это будет не больно. Я просто отрублю голову тебе и твоей сестре.

– Не надейся, – тихо сказал Марьян, стремительно входя в ангар. – Не надейся, Жнец. Ты нарушил устав кланов, и ты умрешь, как умерли все твои братья. На этом род Луш прекратит свое существование. Вы больше не будете стоять на страже этого городка. Вы больше не будете в кланах Варты. Вы больше вообще не будете.