Миртс уверенно шла вперед, отбрасывая клинком побитые заморозками пухлые листья тамико. Этим растениям была по вкусу земля Дэйлорона, бурные заросли покрывали теперь едва ли не каждый клочок земли, до которого могли дотянуться солнечные лучи.

Гиллард едва поспевал за подругой. Еще давали о себе знать ожоги; каждое неловкое или слишком резкое движение сопровождалось болью. Глаза, хоть и ожили, утратили былую зоркость и слезились. Но – он по-прежнему был жив. И медленно, с помощью Миртс, продолжал восстанавливаться.

– Уже скоро, – вампиресса остановилась, – знаешь, все бы отдала… Чтобы еще раз поесть жаренных тамико.

Гил промолчал. Баюкая ноющую руку, он наконец догнал Миртс и остановился рядом. Вампиресса устало вздохнула.

– Пойдем, Гил. До рассвета недолго, а нам еще нужно подыскать убежище…

Они стояли на заросшей дороге, ведущей в низину. Там их ждали блистательный д’Элома’н’Аинь и Поющее Озеро.

Вампиресса осторожно взяла Гила за руку, он поморщился, но только сжал челюсти. Вся эта боль… когда-нибудь она пройдет. Важно только одно: он не исчез, не рассыпался прахом на траве, и – не одинок в этом странном, чужом и враждебном мире без отражений.

Все осталось по-прежнему: сиял чистотой первого снега королевский дворец, и небо отражалось в застывшем озере. Тишина, в которой вязли звуки, окутала это место былого величия Дэйлорона, бережно храня память об ушедших.

Миртс задержалась на возвышенности, а затем начала быстро спускаться к Поющему озеру; Гиллард снова безнадежно отстал. Он только увидел, как тоненькая черная фигурка упала на колени перед блестящим изгибом, положила ладони на воду… И тишину разбил вопль, полный отчаяния. Гиллард поспешил к Миртс, спотыкаясь и поскуливая от боли. Потом, опустившись на холодный песок рядом с вампирессой, он осторожно прикоснулся к ее тонким пальчикам.

– Оно по-прежнему каменное, – хрипло отозвалась Миртс, – я ничего не понимаю! Неужели… Последнее пророчество так и не исполнилось? Или исполнилось не так, как это видел Шениор?!!

Она растерянно взглянула на Гила, в сапфировых глазах блестели слезы.

– Как же так?..

И он не знал, как утешить это создание, хрупкое и смертоносное. Потрогал черный камень, затем постучал по нему. Поющее Озеро хранило молчание.

– Миртс?!!

Это был голос Миральды, его матери. Странно, что она тоже пришла в эту ночь к озеру… Вампиресса медленно поднялась на ноги и смахнула слезы.

– Миральда.

– Я подозревала, что вы сюда направитесь. А потому решила ждать, пока с вами не повстречаюсь, – просто сказала болотная ночница.

Гиллард не видел ее. Он замер на коленях перед каменной кромкой озера, не решаясь повернуться к матери. Поймет ли она его перерождение? Что скажет, увидев струпья ожогов на лице, сухую, еще не обросшую плотью руку?..

Зашуршали мелкие камешки: мать спускалась к озеру. И снова заговорила.

– А ты, Гиллард? Я хочу знать… Обо всем, что с тобой приключилось. Теперь, когда все закончилось… Гил, это ты?

В голосе Миральды прозвучала тревога.

– Случилось кое-что, о чем тебе следует знать, – жестко сказала Миртс, – Гил, поднимись. Пусть Миральда посмотрит на тебя.

Он подчинился; медленно обернулся и, пересилив себя, взглянул в лицо болотной ночнице. Которая когда-то была ведьмой Миральдой и подарила ему простую человеческую жизнь.

– Хаттар Всемогущий.

Она остановилась, словно налетела на невидимую стену. А в следующий миг налитые тьмой глаза превратились в две полыхающих яростью щелочки.

– Миртс?

И было в этом недосказанном вопросе нечто такое, что заставило Гила содрогнуться. Он отвел взгляд от рук матери, которые изменялись, превращаясь в страшное оружие болотной ночницы. И торопливо сказал:

– Она не виновата, матушка. Я… я сам… попросил.

Еще миг – и Миральда казалась совершенно спокойной.

– Вот как. Но, сын мой, для этого у тебя должны были быть очень, очень веские причины.

Тут решила вмешаться Миртс.

– Он очень хотел жить, Миральда. Все равно, в каком виде…

– Заткнись.

– То, последнее заклятье…

– Замолчи! – рявкнула Миральда, – я хочу услышать все это от него, от Гила…

Внезапно, задрожав всем телом, она упала на песок и разрыдалась.

Потом Миртс долго утешала ее, обнимая за плечи, гладя по волосам. Казалось, сочувствуя, вампиресса позабыла о собственном горе, о несбывшемся пророчестве… Гиллард стоял у окаменевшего озера и чувствовал себя виноватым. Миральда поднялась и, приблизившись, осторожно обняла его за плечи.

– Мой Гиллард. Я только хочу сказать, что буду любить тебя, кем бы ты ни был. Но – помни, помни о том, кем был! Иначе – от тебя не останется ничего, кроме пустой скорлупы.

… Близился рассвет. Они втроем сидели на берегу Поющего озера и смотрели на отражения гаснущих звезд в гладкой поверхности камня.

– Так что все-таки случилось? – наконец поинтересовалась Миртс, – вам удалось допросить магистра? Надеюсь, ты не оставила его в живых?

– Удалось, – вздохнула Миральда, – и среди живых его тоже более нет. Он… наконец обрел тот покой, о котором так мечтал.

– Мы едва пережили то, что произошло, – шепнула вампиресса, – надеюсь, численность орды порядком уменьшилась…

– Они все распались в пыль, – в черных глазах ночницы плыла неизбывная печаль, – мир очистился. Все… началось опять, так и не завершившись. И нам больше ничего не остается, как отдать прошлое прошлому. Начинается новая эра для всего поднебесья.

– А как же дэйлор? – не удержался Гиллард, – значит, пророчество не сбылось?

– Я не знаю, – просто ответила мать. И осторожно, стараясь не причинить боли, погладила по обгоревшей щеке.

Миртс колебалась. Было видно, как ей хочется задать всего один вопрос, и как она не решается… Миральда опередила ее.

– На самом деле, не я должна была говорить сейчас с вами. Очищение было невозможно без жертвы, и этой жертвой хотела стать я, ночница, которая должна была отправиться в сады Хаттара много лет тому назад.

– Но ты здесь… – Миртс задумчиво рисовала на песке круги. Затем подняла глаза на Миральду, – я понимаю, что это значит, дорогая. Я поняла это в тот, самый первый миг, когда увидела этого человека. Наверное, ему хотелось, чтобы ты еще раз повидала Гилларда.

Ночница отвернулась. Затем протянула:

– Ночь заканчивается. Нам больше нечего здесь делать.

Она поднялась и, не говоря более ни слова, медленно пошла прочь. К елям, что спускались к озеру. Миртс пожала плечами.

– Пойдем, Гил?