Рядом пробежала ночница; дикое, оборванное создание, и Миральда вцепилась в рукав сестры печали. Рявкнула:

– Почему? Почему вы тоже здесь?!! Разве ты не помнишь, кем была раньше?

Ночница мотнула головой, оскалилась. В ее глазах тлело безумие.

– Мы – отражение… отражение…

И, резко дернувшись, метнулась вперед, за убегающим нищим. Прыжок. Под серыми лохмотьями забилось тщедушное тело.

Миральда застонала. Ей казалось, что она и сама сходит с ума; жажда крови, охватившая сестер, передавалась и ей.

«Помни, помни кто ты есть…»

Она наклонилась и подняла палаш. Лезвие было в черных кляксах нелюдской крови… В этот миг мальчишка, подмятый ночницей, заверещал, как заяц в зубах лисицы. Миральда в два прыжка очутилась рядом, ударила неловко у основания шеи нелюди. Теперь взвыла уже ночница; из перерубленных артерий хлестнул фонтан крови.

– Сестра, за что-о?!!

– Я – помню, – прошипела Миральда, – я помню, что была человеком!

Второй удар отделил голову от туловища, тело ночницы содрогнулось и начало оседать на глазах, плавиться, как воск над огнем.

На Миральду уставились полубезумные, как два осколка мутного стекла, глаза нищего. Оказалось, он был еще моложе Гилларда и – судя по страшному пятну, расползающемуся по лохмотьям, жить ему осталось тоже недолго. Мир перед глазами начинал темнеть, терять краски…

Миральда почувствовала на плече горячую ладонь.

– Пойдем, – сказал Гор, – мы здесь ничего не исправим. Надо идти к колодцу.

Она только стряхнула его руку, процедила:

– Лучше не трогай меня. Как бы не случилось чего…

Их едва не сбил с ног бегущий дородный мужчина в долгополом одеянии.

«Жрец Хаттара», – уныло подумала Миральда, – «отчего ты не возносишь молитвы и не возжигаешь курения?»

И побрела с площади, почти не обращая внимания на творящийся вокруг хаос.

… Небо снова огласил пронзительный, едва переносимый визг. Переходя на самые высокие ноты, он смешался с низким ревом. Болотная ночница подняла голову, бросила взгляд на утреннее небо и не смогла сдержать крик.

– Дракон!

Белоснежный, как ледник на вершине горы, он сцепился над Аллареном с одним из пожирателей. Два громадных тела сплелись в клубок, полетели во все стороны клочья плоти…

Миральда похолодела. А что, если чудовища рухнут вниз?

– Уходим… Нам надо убираться из Алларена.

А сама, забыв о том, что стала болотным злом, обратилась в безмолвной молитве к Хаттару – отец наш небесный, пусть я ослепну, чтобы не видеть всего этого… пусть я оглохну, чтобы не слышать… Я возьму на себя всю вину этого мира, лишь бы больше никогда, никогда не случилось ничего подобного…

На Гора бросился зеркальник – уродливый, голый, истекающий ядовитой слизью. Миральда едва успела преградить ему путь и, чувствуя, как чудовищные когти погружаются в ее тело, вспорола твари брюхо, оттолкнула от себя и быстро отрубила голову. На удивление, рукоять палаша сидела в пальцах так, словно Миральда провела не один год за тренировками.

Она крикнула Гору, пытаясь перекрыть вопли, хруст коленчатых лап жуткого вида сороконожек и чавканье:

– Держись как можно ближе ко мне!

Имн ловко обрубил метнувшееся к ноге щупальце, шагнул к ней.

– Да, Миральда. Спасибо…

В следующий миг на него бросился мохнатый паук ростом с теленка.

– Проклятье! Да мы не проберемся сквозь них, – процедила ночница. Подставляя себя под смертоносные жала, крючья, клыки, она не сомневалась в собственной неуязвимости. Но вот Гор…

– Нам надо переждать, – выдохнула она, всаживая палаш по самую рукоять в серое, покрытое клочьями жесткой шерсти брюхо, – спрятаться и переждать, пока они уйдут… А еще лучше – водяной портал! Вот что нам нужно!..

Но где взять достаточное количество воды, чтобы перенестись в предгорья?

Миральда быстро огляделась: они пробирались сквозь переулок, ведущий прочь от того, что совсем недавно было императорским дворцом. По обе стороны от взрытой, искореженной мощными лапами мостовой высились остовы богатых особняков, разметанных сверху, с обрушенными стенами и исщербленными оскалами деревянных балок. Высоко в небе кипел бой, два гигантских тела – черное и белое – сплелись, терзая друг друга. Прочие пожиратели не обращали ни малейшего внимания на происходящее, словно и не их собрату грозила верная гибель; падая камнем вниз, они крушили все, что подворачивалось под мощные лапы, давя, разрывая, плюясь огнем, не щадя никого…

И тут, совершенно неожиданно, Миральда увидела колодец. Он притаился среди изломанных розовых кустов, за искореженной и смятой оградой, старый, с порядком обсыпавшейся кладкой… Она потянула Гора за собой.

* * *

…Сколько времени они провели, сидя на дне давно высохшего колодца? Миральда не знала. Высоко над головой виднелся кружок неба, аккуратно вырезанное отверстие в кромешной тьме; рядом – Гор выстукивал зубами барабанную дробь. С надеждой на водный портал пришлось распрощаться.

Холод слишком быстро выпивает из человека жизнь, и здесь ничего не поделаешь. Единственное, что пришло Миральде на ум – это обхватить Гора за шею и греть своим телом, отдавая собственную Силу. Благодаря этому он не только остался жив, но – когда стемнело и утихли звуки последней битвы – почти без помощи вылез из скользкой горловины колодца.

… Миральда огляделась. Ночь стыдливо пыталась прикрыть тьмой то, что осталось от города: беспорядочные нагромождения камней, что раньше составляли ровные кладки стен, развороченные дороги, немой оскал уцелевших оконных проемов… И, конечно же, тех, чьи души отошли в сады небесные.

Черная башня, на удивление, уцелела. По-прежнему утыкалась в небо паучьей лапой, и было неясно, отчего пожиратели неба пощадили Закрытый город.

Миральда спрятала лицо в ладонях; было невозможно, нестерпимо видеть все это. Погибший Алларен казался порождением худшего из всех возможных кошмаров, но, тем не менее, оставался явью.

Рядом вздохнул Гор. А потом его, раба из Кайэрских топей, выросшего среди нелюди, стошнило.

– Нам нужно поторопиться, – с трудом выдавила Миральда, – пойдем. Думаю, они ушли… дальше, на юг.

Носком башмака она подковырнула сизое, светящееся в темноте яйцо, выкатила его на мостовую и зло раздавила.

– Пойдем, Гор.

Тишина была густой, и звук их шагов разбивал ее в прозрачные осколки. Нелюдь ушла, покинула истерзанный город, никто не побеспокоил ночницу и человека, пока они пробирались сквозь завалы.

А шум осыпающихся булыжников был подобен грому.

Миральда сжала рукоять палаша. Хоть и не довелось ей стать великой мечницей при жизни, но, как оказалось, рубить себе подобных не так уж и сложно. Гор тоже выхватил меч, отобранный еще у охотника за нелюдью, и занял место позади Миральды – так, чтобы в случае необходимости прикрыть ее спину.