не пахло весной.

Нам предстояло освободить квартиру, где я только-только начала приходить в себя после самого сложного испытания в жизни. Мне снова не повезло обрести дом.

Над кофейной чашкой клубился пар. Губы припухли. Я задумчиво водила по ним пальцем.

Хочется верить, что Дюко преувеличивает. Разумеется, ответственные за колонию понесут суровое наказание, но, если Нашира в сердцах казнит инквизиторскую чету Менаров, ее положение только упрочится.

К девяти Арктур еще не проснулся. По всей видимости, круглосуточные бдения не прошли даром.

Я спустилась через люк, но на пороге спальни застыла, охваченная смущением. Ночью так легко подавляется стыд, сметаются все преграды, но не вернутся ли они в безжалостном свете дня?

Есть лишь один способ выяснить. Я пригладила волосы и, собравшись с духом, толкнула дверь в спальню.

Золотистые лучи били в окна. Арктур лежал на боку в той же самой позе. При взгляде на него волнение как рукой сняло. Зато вспыхнуло желание.

Впрочем, оно мгновенно угасло, стоило мне опуститься на краешек кровати и коснуться ледяного на ощупь тела.

– Арктур.

Веки рефаита дрогнули.

– Что с тобой? Шрамы?

Он с огромным усилием кивнул. Мои пальцы робко тронули его за плечо.

– Скажи, чем помочь?

– Ничем. – Арктур едва ворочал языком от боли. – Без амаранта ничем.

– А твои запасы?

– Давно иссякли. То немногое, что есть у Рантанов, нужнее им самим.

– А о себе не подумал, тупица?

Его боль передавалась и мне – через сведенные челюсти, жилы на шее, через искалеченные мускулы. Наследная правительница решила не затягивать с местью за разрушенную колонию.

– Ну ладно. – Я боялась лишний раз дотронуться до него, чтобы не усугубить. – До гостиной доковыляешь?

Минуту спустя Арктур принял сидячее положение и закинул руку мне на плечи. Вместе мы дотащились через коридор в гостиную, на диван. Я подсунула подушку ему под голову, поднесла ко рту бокал с вином. Каждый глоток сопровождался судорогой.

– Все хорошо, – твердила я, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Сейчас пройдет.

Кивнув, Арктур улегся на бок. Я принесла из спальни одеяла и устроилась рядом в надежде согреть его своим теплом. Он прильнул щекой к моей груди, подперев головой подбородок. Жаль, через золотую пуповину нельзя забрать хотя бы толику его страданий.

В гробовой тишине раздавалось только мое дыхание. Наконец Арктур поднял голову:

– Знаю, тебе это в диковинку. – Его ладонь ласкала мои бедра, живот. – Но я не шутил. Это действительно была увертюра. Остальное сочиним вместе.

– Само собой.

Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Я отбросила смоляные пряди ему с лица и прошептала:

– Будем подбирать на слух или ты уже решил, какого звучания хочешь добиться?

– Я решил, что хочу быть с тобой. – Арктур коснулся лбом моего лба. – Лично мне достаточно.

Он повторял мои слова. Я обхватила его лицо ладонями и вдохнула родной аромат.

– Дюко со Стефаном заявились на рассвете, пока ты спал. К вечеру мы должны съехать. И, по всей видимости, забыть про дальнейшее сотрудничество с «Домино».

Сомкнув руки на моей талии, Арктур слушал подробности утренней беседы. Всякий раз, когда в его мышцах возникало напряжение, я льнула к нему все теснее.

– Если «Домино» выставит нас за дверь, мы всегда можем укрыться у Вье-Орфели. – Арктур снова уткнулся мне в грудь. – Давай поглядим, что делается в мире.

В суматохе мы давно не включали новости. Я потянулась за пультом на кофейном столике.

– …Уивер приговорил к расстрелу Эстебана де Бурбона, которому предстоит стать последним королем Испании, – с непроницаемым лицом вещала Скарлет Берниш. Я навострила уши. – Эстебан вместе с семьей укрылся в Королевском соборе Святого Франциска Великого, где рассчитывал на, цитирую, «заступничество Всевышнего». В результате король застрелил собственную супругу, королеву Антонию, и семилетнюю наследницу престола Лучану. Также он застрелил своего тестя, стряпчего Торбена ван Бускирка, пытавшегося вступиться за внучку.

Кровь отхлынула у меня от лица.

– Данные убийства, аналогичные преступлениям, совершенным Кровавым Королем, неопровержимо доказывают, что монархам, равно как и паранормалам, нет места в современном мире. Да засверкает Якорь над Мадридом!

– Они убили их, всех до единого, – пробормотала я.

Наши с Арктуром пальцы переплелись. Говорить было не о чем. Испания капитулировала. Эстебан в тюрьме по обвинению в убийстве, а один премьер-министр в поле не воин.

Менее чем за три месяца Якорь подмял под себя весь Пиренейский полуостров.

Час спустя боль слегка отступила, и Арктур заснул. Я на цыпочках прокралась в кухню, съела два тоста с медом и только потом начала собираться.

Все мое богатство составляла музыкальная шкатулка и сверток, завещанный отцом. Я выудила его из-под шкафа, но вскрыть так и не отважилась. Оба сокровища легли в рюкзак, доверху набитый сменной одеждой. Потом настал черед оружия, папки, полученной от «Домино», и гроссбуха, украденного у Менара.

Арктур захватил из Лондона немного: деньги и кое-какую одежду. Правда, под кроватью обнаружился меч, явно позаимствованный в колонии.

Остаток дня я провела перед телевизором – совершенно опустошенная и обессиленная. Вещатели в самых мрачных тонах расписывали монархию и превозносили Сайен, освободивший Испанию от преступного гнета.

В обед промелькнула информация о пожаре на секретном объекте. Менар не исключает террористический акт. С экрана верховный инквизитор Франции призывал зачинщиков явиться с повинной.

Скорее всего, Менар догадывался, кто устроил поджог, но молчал. Странно… Почему он не воспользовался шансом свалить вину на Касту мимов во главе со мной и обратить ситуацию против Уивера?

Тщетно я всматривалась в его лицо, стараясь отыскать хоть какую-то зацепку. Интересно, какая атмосфера царит сейчас в особняке? Опасается ли Менар мести за то, что не уберег колонию?

Арктур периодически вздрагивал, просыпался и воспаленным взглядом обводил комнату. Как загнанный зверь. Но, увидев меня, успокаивался и снова проваливался в сон.

В пять я отключила на телевизоре звук. Остается только ждать Стефана. Я свернулась калачиком рядом с Арктуром. Не открывая глаз, он поцеловал меня в волосы и накрыл одеялом.

Как бы мне хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Чтобы, несмотря на все горести в прошлом – и будущем, он всегда был рядом.

Наверное, я задремала, а когда проснулась, за окном сгустились сумерки, зажглись фонари. Из небытия меня вырвал пронзительный звук. Как будто сверлом буравили черепушку. Кто-то звонил в дверь – неслыханное дело. У всех агентов были ключи.

Арктур продолжал спать как убитый. Звонок не умолкал. Вероятно, ошиблись адресом. Или ребятишки балуются. Есть масса совершенно нейтральных объяснений, почему звонят в дверь. Я выскользнула в коридор и сосредоточилась на эфире.

На пороге топтался знакомый лабиринт. Вне себя от злости я сняла цепочку и приоткрыла