— Ага, — кивнул Стасик и отошел от Музыканта, оказавшись ближе к крысам.

— Ну-ка, ну-ка, — пробормотал Тайлаков, выглядывая из-за угла. — Похоже, у нас гости.

По улице неторопливо брело несколько человек. Один… Два… Три…

— Пятеро, — быстро сосчитала Иришка.

— Угу, — подтвердил Тайлаков.

С одной стороны, может, у этой пятерки были действительно важные дела в этом районе города. Может, даже какой-нибудь приказ Штаба. Даже Доцент не был настолько всесилен, чтобы полностью очистить все прилегающие к речному порту улицы. Не был он и всеведущим — были дела, которые шли в обход его. В общем, Доцент не был богом, и это значительно усложняло задачу Музыканта и всех, кто этим утром помогал ему.

С другой стороны, пятеро вооруженных мужиков рисковали, продолжая свой путь, сесть на хвост снайперу и тем, кого он пытался вывести из Города.

И это было плохо.

Даже если они не идут по следу намеренно, увидев глубоко в тылу, в «нашем городе», несколько десятков крыс, да еще вместе с людьми, они не могут не схватиться за оружие.

Будет стрельба.

Будет кровь.

Ничего хорошего не будет.

— Вляпались, — зло пробормотал Кравченко.

— Кровь из носу, но у Музыканта должно быть еще хотя бы четверть часа, — сказал, ни на кого не глядя, Тайлаков.

Иришка только кивнула.

Данил Сергеевич, жестом велев брату с сестрой оставаться за углом, вышел на открытое пространство. Идущие по улице люди резко остановились.

— Сюда нельзя! — зычно крикнул Кравченко, скрестив руки над головой. — Опасная зона! Здание осело и дало трещину, того и гляди рухнет. Мы уже сообщили в Штаб, а пока своими силами улицу перекрыли, чтобы никого не задавило, если вдруг упадет.

Тот, что шел впереди, смуглый, с короткими черными усиками, с сомнением оглядел дом, к которому пытался не пропустить их бывший мент.

— Что-то непонятно, — протянул он. — Где трещина? И не вижу я, чтобы оно хоть на миллиметр покосилось.

— Трещина со стороны двора, — не растерялся Данил Сергеевич. — Мужики, гадом буду, не стоит сюда соваться.

— Что-то ты юлишь, — вновь засомневался усатый. — А если я во двор зайду и посмотрю?

— Да ты зайди, — сблефовал Кравченко. — Зайди-зайди, посмотри.

Он ничуть не боялся, что их позицию можно обойти. На самом деле это было совершенно нереально: дальше за высоткой действительно в свое время рухнуло здание. Похоже, взорвались коммуникации, по которым подавался газ, и теперь там красовался неровной формы котлован, окаймленный битым кирпичом, ломаными плитами перекрытий и прочими последышами Катастрофы. Нет, догнать Музыканта и крыс можно было только по улице. Поэтому улицу следовало удерживать во что бы то ни стало.

Усатый со своими спутниками отошли назад и принялись быстро совещаться. Заняло у них это не больше двух минут. Потом они опять двинулись вперед.

— Да нельзя же, говорю вам, — изо всех сил заорал снова Кравченко. — Зашибет!

— Тебя что-то не зашибает, — холодно бросил один из тех, кто шел с усатым. — Уйди с дороги, мы быстренько проскользнем и тихонько, как мышки.

Была не была, отчаянно подумал Данил Сергеевич.

— Уйдите, говорю, — упрямо сказал он. — Точно ведь зашибет.

В его руке неожиданно возникла граната. Кравченко покатал ее в ладони.

— Ну? — спросил он. — Зашибись аргумент? Ловите!

И, бросив гранату под ноги твердо намерившимся пройти по улице людям, метнулся за угол — туда, где ждали Сережка с Иришкой.

— С ума сошел? — ахнул Сережка. — Их же на фарш покрошит.

Видимо, усатый и его команда думали так же, потому что рассыпались в разные стороны, прячась кто куда и как сумеет. Один дернул дверь подъезда и заскочил внутрь, еще двое, ухватившись за подоконники окон первого этажа, невероятно быстро втянулись в квартиру и затаились там, остальные вместе с командиром просто резво побежали назад и укрылись за противоположным углом.

— Я чеку не выдернул, — хладнокровно пояснил Данил Сергеевич. — Тоже мне фарш… Я вам что, мясник, что ли?

— Отлично, — проговорила Иришка. — Сейчас они сообразят, что взрыва нет и не будет, и снова полезут. Что будем делать?

— Что-что? — взорвался Кравченко. — Ах ты, мать твою за ногу, я же сколько времени и сил положил на то, чтобы этого больше никогда не было. А придется все начинать сначала. Стреляем по ногам, ребята. Мне по фиг, что будут делать они, но мы бьем только по ногам. Понятно?

— Если все будет нормально, — негромко сказал Флейтист, — мы с тобой, скорее всего, никогда больше не увидимся. Это наша последняя встреча. Ты рад?

Вопрос поставил Олега в тупик. Рад ли он? С одной стороны, конечно нет. Он уже не раз ловил себя на мысли, что говорящий крыс стал привычной частью его жизни. С другой… Война есть война, а враг есть враг. Флейтист дал отличную возможность легко решить проблему, как враг может перестать быть врагом. Он просто уйдет. Станет смутным воспоминанием. Выцветет, как фотография. Да, это гораздо проще, чем годами притираться друг к другу, учась жить бок о бок, — то, чему люди так и не смогли хорошо научиться.

Он нашел в себе силы кивнуть.

— Скорее, да. Извини.

— Не за что извиняться. — Взгляд Флейтиста, как всегда, был непроницаем. — Мы с трудом вписываемся в твою картину мира, и в этом нет ничего удивительного. Что ж, не буду навязываться. Ты прав, война есть война.

Похоже, ему удалось если не прочитать мысли снайпера, то хотя бы почувствовать его настроение.

— Конечно, хотелось бы верить в то, — продолжил крыс, — что однажды мы найдем того, кто дергает за ниточки, того, из-за кого мы стали послушными марионетками, не способными ни на что, кроме как лупить друг друга, пока один не победит. А потом станем жить счастливо и дружно. Но правда проще и непригляднее. Нет никого, кто заставляет нас воевать. Просто мы иначе не можем. Это внутри нас, и это, увы, не свалишь ни на кого другого. Мир меняется, а мы — нет. По крайней мере, в этом не меняемся.

С трудом сохраняя равновесие на очередной замерзшей луже, Музыкант представил себе картину: Вась-Палыч и Флейтист вместе поражают какого-то чудовищного монстра, а затем, израненные, забрызганные своей и монстровой кровью, пожимают друг другу руки.

Нет.

Не верю.

Так не бывает.

— Да, — опять подтвердил его мысли крыс, — что-то в этом роде. Мы совсем недавно пытались убить друг друга — и это после всего того, что было раньше. Так что будь спокоен, Музыкант. Если все будет нормально, скоро я избавлю тебя от своего назойливого существования.

«Если все будет нормально, — подумал Олег. — Точно. Вот это — самое главное. Если все будет нормально».