— Ну да, — спокойно пояснил Флейтист. — Пожар, Музыкант, если ты забыл, — это когда что-то горит. Сейчас все взрослые самцы — на фронте, с оружием в руках защищают нашу свободу. Наши жизни. А я ведь — всего лишь «Маленькая- бесполезная- дрянь- которая- вечно- путается- под-ногами — на-нее- только- пищу- переводят». Те, кто нами командует, не знают, какой от меня теперь может быть толк, так что они не придумали ничего лучше, как послать меня тушить пожары. Пытаться спасти то, что еще можно спасти. Считай, что я пока соблюдаю нейтралитет. Вот где у меня эта война.

Он совершенно человеческим жестом чиркнул себя лапой по горлу. Тут же охнул и сморщился — видимо, опять дала о себе знать боль в раненой лапе.

— Понятно, — кивнул Олег. — Ну что, я пришел к тебе с хорошими новостями.

— Это здорово, — обрадованно ответил Флейтист. — По правде говоря, я сначала и не надеялся уже. А потом, когда почувствовал тебя, когда услышал, что ты идешь, догадался, что ты должен сказать что-то обнадеживающее. Иначе зачем бы тебе меня искать?

Как зачем, подумал Олег. Совсем недавно, блуждая вместе с Доцентом и парой его гвардейцев по подземным тоннелям, я искал тебя с конкретной целью — сделать так, чтобы тебя больше не было. Поставить точку в этой истории. Но… Всего несколько часов — и так много изменилось. Тебе повезло, дружище Флейтист, и ты сам, может быть, не представляешь, как тебе повезло. Доцент уже решился однажды убрать человека лишь за то, что ему не посчастливилось водить знакомство с говорящей крысой. Что тогда Доценту сама эта крыса? Но ведь нашелся и для штабиста мотив, который заставил его переменить точку зрения. Не понадобилось даже, чтобы Флейтист взялся за свою флейту и наиграл этот мотив прямо в уши отцу Олега. Просто… Когда встал вопрос ребром, выяснилось, что мы тоже еще не окончательно озверели. Мы еще можем давать второй шанс. Дарить надежду.

— Мне даже показалось, — продолжил тем временем крыс, — что бог все-таки есть. Он не забыл о нас. Просто все то, что происходит, — это испытание. И мы еще можем успеть как-то переиграть то, что сделали неправильно.

Он говорил горячо и убежденно. Э, дружок, хотел спросить — и не спросил — Музыкант, если ты так истово веришь в своего крысиного бога, не видишь ли ты себя неким спасителем? Мессией? Не думаешь ли ты, что тебе суждено отвести верных, чистых, избранных в никому пока не ведомую Землю обетованную? Хотя… Если честно, это ваши крысиные заморочки, не стоит мне в них вмешиваться. Мое дело — сделать так, чтобы вы спокойно добрались до речпорта. Убедиться, что двигатели теплохода работают. Быть уверенным, в конце концов, что вы уплыли. Исчезли. Лучше — навсегда. А потом взять оружие и пойти в бой. Чтобы все на самом деле закончилось. И пусть будет то, чему суждено. А Бог, душа и все такое прочее — не мое, честно говоря, дело. И не знаю даже, чье, если священник, которому как раз полагается иметь ответы на подобные вопросы, не может на самом деле ничего сказать.

Он тяжело вздохнул.

Флейтист терпеливо ждал, стараясь не беспокоить поврежденной лапы.

— Хорошо, — решился наконец Олег. — Сколько времени нужно вам на сборы? Флейтист, ты сам говорил, что сегодня время — это жизни. Так что сам понимаешь — действовать нужно быстро.

Крыс задумался.

— Знаешь, — сказал он наконец. — Завтра рано утром. Сейчас уже поздно. К тому же и вам, и нам нужно будет приготовиться.

— Завтра утром, — согласился Музыкант. — В шесть часов. А встретимся мы… Ты знаешь, где проспект Мира?

Утро было темным и холодным. Прошлым вечером солнце вырвалось из-за туч и принялось изо всех своих апрельских силенок растапливать снег, а за ночь все опять замерзло. Было скользко, и Олег, пробираясь к проспекту Мира, пару раз чуть не упал. «Обидно было бы, — со злостью подумал он, — сломать ногу. Вот это был бы подарочек судьбы. Хотя Флейтист, наверное, списал бы все на своего крысиного бога. Или… Крысиный бог над людьми не властен?»

Музыкант пришел не первым. На месте встречи уже был Доцент. Увидев Олега, нахмурился.

— Ну, ты герой, — неодобрительно проворчал он. — Эти двое, которых вы вчера с Батюшкой отмутузили, явились потом прямиком в Штаб. Хорошо, у них ума хватило пойти сразу ко мне, а не к Вась-Палычу. Ну, я им популярно объяснил, где они были неправы, даже извинился. Пообещал кое-что.

Он невесело усмехнулся.

— Да я их пальцем не тронул, — буркнул Олег.

Снайпер не выспался, от усталости резало глаза, и было у него ощущение, что пользы от него такого, какой он сейчас, немногим больше нуля.

— Да? — удивленно приподнял бровь Доцент. — А мне они рассказали целую сагу, как сначала они одолевали, а потом ты начал бормотать что-то типа заклинания, и тут же у них руки-ноги отнялись.

Спорить Олегу не хотелось. Он просто покрутил пальцем у виска. Доцент его понял. Еле слышно усмехнулся.

Кроме Доцента, на месте встречи был и Стасик. Как и обещал, пришел он не один.

За спиной Стасика стояли четверо: трое парней и девчонка. Белобрысый здоровяк, гибкий и смуглый парнишка, наверняка носивший фамилию Ким, Цой или Пак, слегка сутулый очкарик и тощая рыжая пацанка с задорно торчащими косичками. Каждому на вид — не больше шестнадцати лет. У каждого — на плече автомат.

— Молодцы, — уважительно сказал Музыкант. — Оружие-то где взяли? Вам вроде еще не полагается.

— Делов-то, — отозвался Стасик. — Такая жизнь, Музыкант. Оружие проще добыть, чем букет цветов.

Он покосился на девушку, которая едва заметно улыбнулась, и в этот миг Олег отчетливо представил себе, как парень ночью, обходя посты, пробирается в порубежье и идет к той самой клумбе астр, у которой снайпер впервые схватился один на один с Флейтистом. А почему, собственно, нет? Кажется, Стасик вполне мог бы решиться. Улыбка рыжей чертовки наверняка того стоила. Может быть, и не только улыбка.

— Ты бы хоть представил нас, Панк. — Белобрысый коротко ткнул Стасика кулаком в бок.

Тот хмыкнул, потер ушибленное место, а Олег подумал: ясненько, Панк — это коротко от Панкеева. Ну-ка, ну-ка, послушаем, как у них с фантазией.

— Это Бык. — Стасик показал на толкнувшего его здоровяка. — Вот этот, — он указал на смуглого, — Цой.

Ага, мысленно хмыкнул Музыкант, угадал.

— Этот, который в очках, — это Ботан. Сокращенно от Ботаника. Типа, умный потому что. А она — Мара.

— Потому что Марья, — тоном, который нельзя было назвать иначе как хамоватым, пояснила рыжая, — Марья, а не Машка. Понятно?

Снайпер на всякий случай кивнул, соглашаясь, хотя не был уверен, кому адресованы эти слова: ему или парням из ее компании, которые все-таки продолжали звать ее Машкой.

Один за другим на проспект Мира подтягивались другие заговорщики. Пришел Кравченко, привел с собой вчерашнего умного Эдика и еще двух незнакомых Олегу людей. Коротко объяснил, что они будут прикрывать движение Музыканта и крыс по одному из маршрутов, где могут возникнуть осложнения либо с патрулями, либо с просочившимися сквозь дырявую линию фронта тварями — все-таки войну еще никто не останавливал.