– Ну и где твой хваленый полет?

– Ах ты рыжий прихвостень ушастого ворья! – «птица» подобралась, взъерошилась и рванула в бой.

– Стойте! – не выдержала я, бросаясь к ним. Какое там! Меня даже не заметили.

Вага билась о воздух, словно о прозрачную стену. Шоши поочередно наступали и отступали, выматывая противницу и не подпуская к себе близко.

– Наглые зубастые морды! – верещала Вага, теряя волоски.

– Желаешь проверить мои зубы на себе? – клацал челюстью Хас.

– Серое недоразумение! – рявкал Таш.

– Прекратите! – не выдержала я, выскакивая на поле брани и закрывая собой Вагу.

Наверное, зря это сделала, потому что словила предназначенную ей гравитационную оплеуху и осела на пол. Ну а «птичка», воспользовавшись брешью в обороне и тем, что Таш стремительно метнулся ко мне, кинулась на Хаса.

Триумф ее длился недолго. Пара секунд, сверкнувшие огнем глаза, и Вагу отбросило к стене. Распласталась она на ней так, словно шош всей массой в нее врезался и теперь держал. Хотя на самом деле продолжал стоять метрах в двух от нее.

– Помогите-спасите! Что делается-то?! Убивают! – вопила «пришпиленная», все же ухитрившаяся вырвать клок рыжей шерсти и теперь триумфально сжимающая его в передних лапках.

– Дея, ты как? – перекрывая ее визг, беспокойно суетился рядом со мной Таш. – Сильно ударилась? Меня видишь? Сколько лап я показываю? – поднял переднюю, помахав ею перед моим лицом.

Поморгав, я села ровнее.

– Одну. Я в порядке, – слукавила, голова все еще кружилась. – Хас, отпусти ее, – попросила и, осознав, что он меня не слушает, взмолилась: – Таш, сделай что-нибудь! Ты же умный шош.

– Кто тут умный? – нарываясь на продолжение конфликта, возмутилась Вага.

– Хас, не надо… – начал было Таш, но его брат вошел в раж и повелся на провокацию:

– Можно подумать, ты – верх гениальности!

– Здесь я самая понятливая! А вам даже моя мудрисса ума не прибавила!

– Вага! – снова взмолилась я. – Хватит оскорблений! Шоши этого не заслуживают. Они хорошие!

Пресс, удерживающий птиценасекомую, исчез, и она рухнула вниз. Встрепенулась, нахохлилась и укорила:

– Эх, память твоя недолга! Что помогай, что не помогай таким, как ты, все без толку! Я старалась, выручала дуру беспамятную, советы давала, а ты? Бросила меня, несчастную, и к этим рыжим зубоскалам переметнулась. Предательница!

– Я не предательница. И тебе благодарна. Очень.

– Вижу я твою благодарность, – обиженно высказалась «птица». – Пару ягодок для ваги пожалела, а сама вон ее сколько захапала и этих убивцев сторожить приставила.

– Это не мои ягоды, – озвучила я неочевидный для нее факт. – Я здесь просто переночевала.

Сказала и осеклась. Слишком поздно осознала – на адреналине, с плохо соображающей от удара головой, но все равно желая погасить набирающий обороты конфликт, я напрочь забыла о необходимости скрывать свою способность слышать тех, кого не должна.

Посмотрела на шошей, потрясенно молчавших и даже не среагировавших на оскорбительный эпитет. На вагу, которая вытянула шею и с любопытством заглядывала то в мое лицо, то в глаза своих рыжих противников. В итоге мысленно махнула рукой: все, поздно сожалеть.

– Ну хоть орать перестали, и на том спасибо, – улыбнулась невесело.

– А в чем проблема? – деловито поинтересовалась птиценасекомая и нагло проковыляла перед самым носом Хаса. – Разжиревшие от хозяйских харчей тушки не ожидали, что мы знакомы?

– Заткнись! – хором рявкнули шоши.

– Ой, больно надо с вами болтать. Прекрасно жила одна и дальше жить буду. А ты, пришлая, еще придешь ко мне на поклон, да только я…

Не договорив, она встрепенулась, прислушиваясь. Выпучила и без того огромные глаза и не прощаясь, громко хлопнув крыльями, вылетела в просвет между балками стены.

Шоши, мгновенно про нее забыв, развернулись в сторону лестницы. С нехорошим предчувствием в душе я тоже обернулась, а через мгновение над уровнем пола появились сначала темные волосы, а затем лицо… дагона.

– Ага. Все тут. Понятно, – он словно сам себе сказал, пробежав глазами по нашей компании. И приказал, снова исчезая: – Спускайтесь.

Как долго он там стоял? Или только пришел? Слышал или не слышал? И что он вообще мог разобрать? Мои слова и слова Хаса, а Таша лишь рычание, как и крики Ваги. Ягод же с ними он не ел. Можно ли из этого что-то понять?

– Дея, очнись. Надо идти, – буркнул шош, подпихивая меня носом под руку.

– Таш… – я умоляюще посмотрела на питомца, и он, вздохнув, шагнул навстречу брату, перегораживая путь. Тот, хмуро на меня зыркнув, остановился.

– Хас, прошу. Хотя бы до возвращения Ньевора не говори Дьеру. Ну слышит все Дея, да. Но что с того? Угрозы в этом нет. И на благополучие твоего хозяина не влияет.

Ответа не последовало. Хас еще раз на меня посмотрел, перевел взгляд на Таша и, молча обойдя брата, пошел к лестнице. Нам ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

Я боялась, до дрожи боялась услышать обличающие меня слова, едва ступлю на пол загона. Однако Хас, по-прежнему молча, отошел, чтобы не мешать нам спускаться, и спокойно сел у ног Дьера. А говорить начал сам дагон.

– Сначала мне доложили, что ты не ночевала в доме, в котором тебя поселили. Потом сказали, что ты осталась после игры у братьев Шьязов. По факту оказалось, что тебя у них в доме нет. Обыскали все поселение. Хорошо, что я догадался сюда заглянуть. Дея, ты хоть иногда думаешь, что делаешь? Неужели так сложно было поставить меня в известность о своих планах?

Голос, бесстрастный поначалу, постепенно набирал возмущенных интонаций, в конце став совсем злым. Даже Хас с удивлением посмотрел на своего хозяина.

– Я ведь с шошами была, – ошарашенно пролепетала в ответ.

– А я думал, с круглоухим любовником кувыркалась, – презрительно процедил Дьер. – Как его? Режд?

– Э-э-э… – Начавшаяся рядом с одним из загончиков возня завершилась более внятным: – Да. Я Режд. Да.

Парень поднялся, морщась и растирая лицо ладонями. Разглядев того, кто назвал его по имени, опешил, а от вида сразу двух шошей начал заикаться:

– Я тут… Того. Ка-кажется… упал. И это… сп-п-пал, – пробормотал, медленно пятясь к выходу.

– Это Таш его приложил, – сухо сообщил Хас, проводив глазами убегающего круглоухого.

– Было за что? – прищурился Шайхот.

– Не вижу здесь хладного трупа, – проворчал Таш.

– Если бы было, живым бы не ушел, – «перевел» Хас.

Взгляд дагона метнулся ко мне. Оценил помятую юбку, выбившуюся из-под пояса блузку, растрепанные волосы с запутавшейся в них травой. Посмотрел на потолок, словно примеряя – могло ли «спальное место» довести мой внешний вид до такого безобразного состояния. И, видимо, вспомнил о шуме, который сопровождал его появление: