– Хватит ябедничать, Вьянка, – стукнула ее по руке сестра, перегнувшись через мои колени. – Тебе жалко, что ли? Вон сколько мужиков приехало! Выбирай любого. Да хоть всех приглашай, если уверена, что с ними справишься, – едко захихикала, за что получила затрещину от сидящего рядом с ней на стуле мужчины.

– Не лезь к сестре, – пристрожил глава семейства и вернулся к своему занятию. На коленях круглоухого рарка лежало плетение из металлических нитей, которым он увлеченно занимался.

– Правильно, пап! – вякнула было Пьяза, за что тоже получила порцию родительской «ласки».

Девушки надулись и замолчали. Ровно на три секунды. Одновременно набрав воздух в легкие и посмотрев на меня, выдохнули совершенно синхронно:

– Авария была страшная?

Засмеялись и, забыв о распрях, снова принялись щебетать.

– Такая большая машина!

– Водитель так себе.

– Мне тоже не понравился.

– Военные классные очень! Жаль, что к нам никого из них не поселили.

– После ужина поиграем в «Прыгалку», может, удастся познакомиться.

– Лишь бы на помощника дагона не нарваться.

– Ага-ага. Он меня таким презрением окатил, когда из машины вылез… Бр-р-р…

Девушки трещали без умолку. У меня от их голосов голова начала ныть, требуя покоя и тишины. Однако, похоже, болтливость была неотъемлемой чертой круглоухих. Ведь все в этом семействе, без исключения, говорили охотно, с легкостью перебивая друг друга, а зачастую вообще одновременно. И при этом прекрасно слышали друг друга! Только теперь я поняла недоумение Шайхота, который наверняка знал об этой особенности и потому ждал от меня аналогичной болтливости.

И все равно я была рада, что он не оставил меня при себе, а отправил с местной женщиной, которую звали Агья, оказавшейся женой нового старосты. Так риска меньше. Да и я наконец узнаю, как же на самом деле должна была себя вести. Пусть у меня и есть небольшое оправдание имеющимся отклонениям, но надо же знать, каким именно!

Вполуха прислушиваясь к голосам сестер, еще раз осмотрела помещение, убеждаясь – здесь все очень просто и без изысков. Однотонно окрашенные стены, грубоватая в своей прочности мебель из тяжелого материала, похожего на пластик. Никаких технических устройств, если не считать той самой плиты, около которой неспешно нарезала кусочками какие-то продукты мать близняшек и сестра Агьи – Лагья. Впрочем, даже эта техника казалась мне безумно примитивной. На Земле такие, наверное, веке в девятнадцатом использовали.

– Дея! Почему не сказала, что ты внучка Рьяра? Меня муж позвал рассказать, он с дагоном говорил, и я так растерялась! – с порога набросилась на меня вернувшаяся в дом Агья – изящная невысокая женщина, в легком светло-зеленом сарафане. Улыбнулась, подмигнув мужу сестры, посмотревшему на нее с любопытством. И сама же ответила, не дав мне и рта раскрыть: – Хотя я бы на твоем месте тоже не стала вспоминать. Вроде как на твоих глазах его убили? Да? – И снова не стала ждать ответа, видимо слушая только себя: – Я же, получается, тебя видела. И тогда на площади, когда все это произошло. И маленькую когда-то нянчила. Это когда сама еще подростком была. Потом ты болела, нас к тебе твой дед не пускал… Шикарный мужчина. И такой несговорчивый…

– Я его помню, – встряла ее племянница. – Он был старым.

– А тебя старики не привлекают, – хихикнула ее сестра. – Вот его сын тебе бы глянулся.

– О да, Мьер был хорош! – Лагья мечтательно закатила глаза к потолку, не прерывая готовки, к которой присоединилась и Агья. – Хоть и упрямый, как его отец.

– Мама, забудь! Он умер уже, – хором выдали близняшки.

– Сплетни сплетнями, а еда где? – стукнув по столу кулаком, рявкнул отец семейства, оторвав взгляд от своей работы.

– А ты не ревнуй, не ревнуй. Вот-то я не видела, как ты Фарью во всех углах обжимал, – заворковала Лагья, поспешно расставляя тарелки.

– Что ты там видеть могла, дура?

– Видела, видела. Красавица она была, вот точно как Дея сейчас. Разве такую нормальный мужчина пропустит? – не сдалась и ничуть не обиделась его жена. С легкостью переключилась на другую тему: – Дея, поднимайся. Садись за стол. Дочки, а ну бегом помогать! У нас гостья. Мама! Ужинать! – позвала громко.

– Не ори, я не глухая, – рявкнула ничуть не менее тихо пожилая женщина с седыми волосами, заплетенными в тугую косу. Спускаясь со второго этажа, она придерживала сухопарой костлявой рукой длинную юбку ярко-красного платья. Шею украшала целая связка бус и пестрых ленточек. И именно в это «богатство» тут же впились завидущие глаза девчонок.

– Какая же это гостья, если она наша? – заворчала старуха, окинув меня придирчивым взглядом блеклых глаз. Сев за стол, макнула палец в жидкое фиолетовое пюре, облизала, причмокнула и скривилась: – Недосолено!.. – Однако же, не дожидаясь, пока дефект исправят, подняла тарелку и хлебнула через край, ухитряясь между глотками бурчать: – Могла бы… и у себя приютиться, а не у нас… место занимать.

– Так нет у нее теперь дома…

– Староста дагона у себя разместил…

– А ему ужин его помощник готовит, представляешь?…

Молчать даже во время приема пищи они не умели. Вскоре я уже перестала вникать в то, кто и что сказал. Разговор стал единым шумом, из которого мозг ухитрялся отлавливать лишь самое важное. То, что меня беспокоило больше всего – опасность разоблачения.

Однако она, похоже, мне совсем не грозила. Ну да, внучка старосты заболела лиспой и умерла, он сам об этом сказал. Но раз я жива, значит, Гуз правду скрыл, а меня ото всех прятал. Зачем? Да кто ж его знает? Остроухий, у него свои «тараканы» в голове. А времени с тех пор прошло достаточно, чтобы облик прежней Деи стерся из памяти поселян, потеряв четкость.

Меня признали, хоть к концу трапезы и стали посматривать сочувственно. Объяснение, что именно послужило причиной, не заставило себя ждать.

– Дея, дагон плохо с тобой обращался? – напрямую спросила Лагья.

– Что? – не поняла я. – Почему?

– Ты такая… забитая. Словно постоянно чего-то боишься. – Женщина посмотрела на мужа, и тот, соглашаясь с ней, кивнул. Близняшки, хоть их и не спрашивали, тоже активно закивали. – Он тебя наказывал?

– Нет-нет, я просто… перенервничала. И устала, – поспешила я оправдать мужчину, который хоть и нервировал меня своим непонятным поведением, но ведь на самом деле ничего плохого мне не сделал.

– Наверное, он как любовник пустышка, – предположила Агья. – И эгоист. Остроухие такими бывают, мне сестра мужа говорила. Подобные ему не терпят конкурентов, хотя от них самих никакого толку.

– Ты бы язык-то придержала! – рассердился рарк. – Вот муж тебя не слышит! Ты в своем уме – такое о дагоне говорить? Он как узнает, так со всех шкуру спустит…

– Будешь молчать, так и не узнает, – фыркнула Агья, но тон смягчила. – Может, он и ничего, но девочка-то все равно напряжена! Ей надо расслабиться.