– Но… – Лед в кишках разрастался, грозя заполнить Рингила целиком. – Империя не будет сидеть и смотреть, как ты это делаешь, Ситлоу. Не в нынешней ситуации. Они объявят войну. Еще одну гребаную войну! И ты не можешь этого не понимать.

– Да. – Двенда вновь пожал плечами, скользнул по нему взглядом пустых глаз. – Что с того? Лига и Империя пойдут друг на друга войной, отстаивая собственное лицемерие, и моя рука будет лежать на трелейнской стороне весов, чтобы борьба была равной. Думаю, они будут сражаться годами. Истратят силы, утащат друг друга на дно, и когда все закончится, от битв начнет тошнить, они окажутся усталыми и сломленными – тогда мой народ придет на руины и займет свое законное место в этом мире. – Голос Ситлоу стал странно мягким и умоляющим. – Не спорь, Гил. Так будет гораздо лучше. Больше никакой истеричной ненависти и кровопролития из-за мелких споров между фракциями. Никакого лицемерия, чтобы обосновать злоупотребление властью, и никакой лжи.

– Ну да, конечно. Всего лишь владычество олдрейнов. Кажется, у меня есть некоторое представление о том, как это будет.

– Ты несешь ерунду. – В голосе двенды проскользнули нотки гнева, который он быстро скрыл. – Нет причин, по которым люди и двенды не могут сосуществовать, как это было когда-то. В наших хрониках полным-полно воинов твоей расы, которых мы приютили из жалости или любви, и они достигли в наших кругах высокого положения. Я и сам…

Он осекся. Взмахнул рукой.

– Неважно. Я не какой-нибудь торговец с рынка Стров, кидающийся к каждому покупателю, и не член Канцелярии, щедро раздающий пустые обещания, чтобы заграбастать побольше власти над сородичами-людьми. Если тебе не хватает смекалки или опыта, чтобы понять, что к чему, я не стану насильно впихивать в твою голову нежеланную истину. – Он резко отвернулся. – Идем, мы здесь по другому делу.

Осторожно пробираясь через болото, вдоль массивного железного бока платформы, они подошли туда, где вплотную к нижнему видимому ярусу было пристроено что-то вроде крытого загона. Там обнаружился забор из материала, похожего на проволоку, из которой соорудили олдрейнский мост, хотя в целом он не выглядел таким изящным. Схожая, но сплетенная более толсто паутина образовывала три длинных низких сооружения, смахивающих на конюшни, которые упирались в железный бок платформы. Почва, где расположился загон, выглядела плотной и сухой – наверное, ее укрепили с помощью каких-то олдрейнских строительных материалов, – но снаружи забора болотная вода скапливалась и застаивалась, образуя серые озерца. Тропа между ними была извилистой и обманчивой, завершалась у ворот на цепи.

Вокруг загона, примерно на расстоянии ярда от ограждения, из воды торчали какие-то маленькие и тупые предметы. Рингил принял их за пеньки, но когда они с Ситлоу почти подошли к воротам, один из ближайших предметов издал влажный, хлюпающий звук. Он посмотрел на «пенек» внимательнее.

И отшатнулся.

«Твою мать!»

Предмет был человеческой головой, чья шея аккуратно крепилась к пню, за который он и принял увиденное поначалу. Голова принадлежала молодой женщине, чьи длинные волосы, свалявшиеся и похожие на крысиные хвосты, плавали на поверхности мутной серой воды. Мышцы шеи напряглись, голова повернулась и глаза на бледном, испачканном в грязи лице отыскали его лицо. Губы, перемазанные грязью, приоткрылись и безмолвно произнесли единственное слово: «…умоляю…»

История Миляги обрушилась на Рингила.

«Я не говорил, что шпионы были мертвы. Я сказал, что вернулись только их головы. Каждая была еще живой и каким-то образом приделанной к семидюймовому пеньку».

Из глаз женщины потекли слезы, оставляя грязные дорожки на щеках.

Взгляд Рингила заметался по поверхности болотных озер и другим похожим предметам, которые усеивали их. Ужас его не покинул: это были такие же человеческие головы, обращенные лицом к загону.

Он видел драконье пламя и обгорелые тела детей на вертелах над жаровнями, думал, что достаточно ожесточился и сможет вынести какое угодно зрелище.

Он ошибся.

– Это что за хуйня, Ситлоу?!

Двенда был занят цепью на воротах: положил ладони поверх нее и что-то тихо бормотал. Он рассеянно поднял глаза.

– Что такое? – Он проследил за взглядом Рингила. – А-а, это беглецы. Надо отдать вам, людям, должное – вы те еще упрямцы. Мы им сказали, где они находятся, и что выбраться из болот непросто, а пытаться опасно. Сказали, что если они поведут себя смирно, их будут кормить и станут хорошо с ними обращаться. Но они все не унимались. Так что это своего рода наглядный урок. Теперь попыток побега стало меньше. Вообще, большинство сидит внутри и держится подальше от забора.

Взгляд Рингила обратился к «конюшням» в тени кириатской железной платформы. Он крепко прижал язык к небу.

– Это рабыни болотной крови? Вы держите их здесь.

– Да. – Ситлоу снял с ворот внезапно расстегнувшуюся цепь и открыл их. Он, похоже, впервые заметил выражение лица Рингила. – Ну и что? В чем дело?

– Вы… – Казалось, ему вдруг стало трудно дышать. – Вы с ними сделали… это… просто чтобы предупредить остальных?

– Да. Как я и сказал – наглядный урок.

– Как долго они будут так жить?!

– Ну-у… – Ситлоу нахмурился. – Бесконечно, если у корней будет вода. А что?

– Ублюдки. – Рингил невольно затряс головой. – Ты гребаный кусок дерьма. Сука… Нет причин, по которым люди и двенды не могут сосуществовать? А это как называется?! Что за сосуществование, мать твою?!

Ситлоу замер и бросил на него пристальный взгляд.

– А разве это хуже, – тихо спросил двенда, – чем клетки у Восточных ворот Трелейна, где ваши преступники агонизируют несколько дней, чтобы другим неповадно было? Этим, знаешь ли, не больно.

Рингил с усилием оттолкнул воспоминание о страшных мучениях, которых сам не испытал.

– Не больно? А ты хотел бы поменяться местами с кем-то из них, говнюк?

– Ясное дело, нет. – Вопрос вызвал у двенды искреннее недоумение. – Но их путь – не мой, я бы не смог пройти той же дорогой, что они. Честное слово, Рингил, это мелочь. Ты сгущаешь краски.

В тот миг Рингил добровольно отдал бы душу за то, чтобы ощутить тяжесть Друга Воронов на спине и кинжал из драконьего зуба в рукаве. Вместо этого он сглотнул и подавил ярость, отвернулся от испачканного лица женщины и взглянул на открытые ворота загона.

– Почему? – с трудом выговорил дрожащим голосом. – Почему вы их сюда притащили? Зачем все это?

Ситлоу выдержал долгую паузу, изучая его.

– Не уверен, что ты поймешь, – сказал двенда в конце концов. – Прямо сейчас твои умственные способности притупились.

Рингил оскалился.

– А ты попробуй объяснить.

– Ладно. Им будет оказана большая честь.

– Звучит восхитительно. Даже лучше, чем «очищающая инквизиторская любовь» в соответствии с Откровением, о да.