— спокойно продолжил Ллиошэс, — оборотню грозила серьезная опасность, человек планировал сначала с помощью наемницы  вытянуть из клана все, что только возможно, — да, я кажется, уже слышала что-то подобное…  — а потом сама наемница  бы однажды легла спать – и не проснулась. Ах, какое горе. В её смерти обвинили бы мужа, он бы, одурманенный, признал вину, и…

— Но тут пришел ты, — я скрыла улыбку.

Пришел и спас оборотней, заполучив сильный клан в должники. А что сталось с предприимчивым купчиной… представляю, но думать об этом не хочу.

С души камень упал.

 — А что с самой Даршаной?.. – Вспомнила, что попала в ту ситуацию только из-за того, что наемница где-то сгинула.

— Девице сильно повезло, — хмыкнул равнодушно Ллиошэс, — она за день до бала столкнулась на улице уже с другим оборотнем, и он унюхал в ней свою пару. Оборотень медведь, так что… когда её нашли, бывшая наемница  была уже беременна. У мохнатых с этим быстро. Теперь никуда не денется, и проблем избежала – своих жен оборотни никогда не выдадут.

—  Значит, эта история окончательно закрыта?  — Я чувствовала, как длинные ловкие пальцы пытаются избавить меня от платья.

— Бесповоротно, Дайана, — губы обожгли поцелуем, — а теперь готовься к балу. Я оставлю тебя на некоторое время. Совсем небольшое… К тебе скоро придут друзья. И я очень надеюсь, — мужчина сделал несколько шагов к двери и одарил меня короткой усмешкой, — что вместе вы не успеете ничего натворить.

Он вышел, плотно закрыв за собой дверь, а я осталась. Немного растрепанная, смущенная, зацелованная. Влюбленная. Счастливая.

Чехол отлетел в сторону. Мягко мерцала в дневном свете ткань платья из сказки. Совсем  не такого, в которое меня облачили на моем первом балу. В нем не было излишней роскоши. Кричащей дороговизны.

И все же оно было воздушной мечтой, сотканной, казалось, лапками искусных паучих-плетельщиц. Я прижала руки к груди.

За стенами общежития раздался оглушительный грохот фейерверка.

Начинался последний бал Новогодья.

Казалось бы, совсем немного времени прошло с моего появления в этом мире. Но все изменилось в единый миг.

И пусть за окном плещет стужа, пусть стучит мороз и разрисовывает окна в Академии Пределов иней. Нет ничего дороже для меня, чем когтистые пальцы в моей руке и острая улыбка. И ничто не согреет лучше искр в багровых глазах.

Пусть хранят тебя все силы этого мира, мой хранитель. А я сохраню твое сердце.

Бал! Бал! Бал!

Праздник, на котором согреются все сердца! Он тонким кружевом искристой зимней ночи скоро укроет землю…

И тихим шелковым шагом войдет в этот мир настоящая зимняя сказка, где будет неважно, кто ты – адепт или магистр, аристократ или дочь булочника, нелюдь или человек…

Снег падает яркими светлыми хлопьями и переливается.

Здравствуй, счастье мое багряное. Все только начинается…

Эпилог. Часть 1.

С тихим звоном разлетелись в разные стороны серебристые узорчатые снежинки, мгновенно меняясь в воздухе на длинные ветви, увенчанные набухшими зелёными почками.

Зима сменяет весну. Весна сменяет зиму. Все возможно, если это – магия бала.  

Рядом важно выступал Микеланджело, ревниво косясь на черного как смоль драк-кота, явившегося на бал вместе с Ллиошэсом. Как же, конкурент на хозяйское внимание!

Когтистая перчатка бережно сжимала мою ладонь, когда муж – подумать только, деймар мой муж! – вел меня в танце.

Я отдавила ему пару раз ноги, но меня обещали простить после того, как я подарю несчастному обездоленному эльфу крови несколько ну очень жарких поцелуев.

Бал был в самом разгаре. Мелькали  платья, жилеты, нарядные камзолы.  Тихо звенели морозные узоры на окнах и потолке, шуршали еловые ветви. Воздушная ткань моего платья золотилась в свете магических шаров.

Сердце дрожало в груди, голова кружилась, а в душе сплетались два клубочка: теплый и ледяной, от эмиссара Стужи.

Ректор, эмиссар Метели, чье имя в стенах Академии упоминали не слишком часто, уже произнес торжественную речь, поздравив всех с наступлением Перелома и с праздником, который знаменовал собой первые проводы зимы.

В памяти остался только затаенный шёпот адептов, когда Ллиошэс Норитэли шагнул под своды зала под руку со мной.

Ещё – Моэри. В паре с Маруной, одетой сегодня в изумительное шелковисто-изумрудное платье, оттеняющее ещё темноватую кожу и заострившиеся уши.

Лицо Марны приобрело за эти дни некую томную резкость, в глазах то и дело вспыхивал незнакомый мне азартный огонек.

– Кровь трау. Магии наелась после настоя чаххи, вот натура отца и берет свое, – хмыкнул муж.

Моэри должен был выглядеть на фоне пышной фигурки Маруны более тощим и куда менее представительным. Но не случилось. От друга шли такие волны силы, что все желающие поязвить даже не успели открыть рот. Вдруг оказалось, что он даже чуть выше Мары, и его телосложение больше напоминает хищную упругость и гибкость быстрого хищника. Мне вспоминался леопард…

Была на балу и Алиска.

С подругой мы встретились буквально за час до праздника. Она полностью оправилась от наших приключений, была бодра, весела и полна энтузиазма. Планировала хорошенько изму… то есть , конечно, изучить флору и фауну этого мира.

На мой вопрос о том, собирается ли передать весточку родным, только отмахнулась.

– Ну, отправлю письмо, напишу, что улетела с парнем моей мечты на какие-нибудь южные острова. Родители и не удивятся. А бабушку больше интересует ее новая коллекция соавторских духов и презентации по всему миру.

Да уж. И вроде не нуждается ни в чем семья, и позволить себе многое могут, а тепла нет.

Я молча обняла подругу. Помощь с бальным платьем предлагала уже не раз, но, как и думала – Лиса гордо отказалась.

– Лограт мне оставил достаточно, хоть десять платьев купить можно, – отмахнулась, поморщившись, подружка.

На оборотня она не смотрела, если они встречались на парах или в коридорах, разговоров с ним избегала, и вообще, казалось, потеряла к нему интерес.

Только я знала, чего стоила порывистой Лисе эта выдержка. И поэтому, когда она заявила, что ее пригласил на бал какой-то старшекурсник – обрадовалась.

Снег шептал мне, что у белого оборотня Лограта иная судьба. Этим надо только переболеть. И отпустить.

А сейчас я смотрела на ожившую сказку о Белоснежке.

Кожа Алиски под местным солнцем побелела, а волосы стали странного изменчивого оттенка. То казались непроглядно черными, то отливали темным золотом. Лазурный наряд с открытыми плечами, которые укрывал только