Перерыв закончился, Слава отчеканил свои слова ведущего, как заученный к уроку параграф из учебника: сухо, безучастно и без тени эмоций в громком и хорошо поставленном голосе, - спустился со сцены и устало рухнул на стул в одном из первых зрительских рядов. И только тогда я, набравшись смелости и несколько раз взволнованно вдохнув и выдохнув, отлипла от своей спасительной стеночки и пошла прямиком к нему.

- Я присяду? – невинно улыбнувшись, поинтересовалась я, немало удивив и, кажется, слегка испугав уже успевшего задуматься о чём-то Чанухина. Он несколько раз хлопнул ресницами, обдумывая мой вопрос, и молча кивнул на соседний стул.

Вблизи стало сразу заметно, что выглядел он откровенно паршиво. Как будто стал ещё бледнее, отчего веснушки яркими каплями золота сверкали на лице, под глазами появились серые тени, а подбородок и скулы заострились. Этот измождённый, измученный и уставший парень имел так мало общего с тем весёлым, уверенным в себе Славой, что лишь недавно смотрел на других с лёгкой степенью превосходства.

Мне было так жаль его, потому что в обращённом на сцену холодном взгляде я видела огромное количество вопросов без ответов, попыток разобраться с чувствами как с особенно сложным уравнением, где достаточно найти одну переменную, чтобы прийти к правильному результату. За внешней бравадой гениальности потерялся ребёнок, не научившийся справляться со своими эмоциями и желаниями.

И мне совсем не было его жаль, потому что я день ото дня наблюдала, как страдает Рита, вымученно улыбается по утрам, опуская вниз красные и опухшие глаза, но при этом смотрит на него с такой верой и надеждой, которую не встретишь даже в мольбах к Богу.

Случайно обнаруженные мной в шкафу у Анохиной таблетки давали мне смутное представление о том, какими на самом деле были их отношения. Из уважения к подруге я не спешила рассказывать об этом Максиму, а сама, за неимением опыта, мало понимала, что именно могло произойти и кто в этом виноват.

Хотя, когда дело касается любви, правильно говорить, что виноваты оба?

На сцене танцевали парами: парни, обхватив девушек за талию, кружили тех в импровизированном подобии вальса. Глядя на разрумянившиеся щёки и бегающие глаза большинства учащихся, которым явно было некомфортно от всего происходящего, я бы смело назвала это вальсом смущения.

Но Рите было комфортно. Она прижималась к Диме так близко, что даже мне становилось неуютно за этим наблюдать, хотя вся моя безумная восторженность им исчезла без следа, оставив место лишь лёгкому любопытству к его персоне и подозрительному вниманию ко мне.

Он склонялся к уху Анохиной и что-то нашёптывал, вызывая у неё неестественно широкую улыбку. Мгновение – они задели одно из декоративных ограждений на сцене, которое с грохотом упало и прервало танец, испугав всех остальных.

- Ох, извините, Людмила Николаевна, мы такие неуклюжие! – обворожительно улыбаясь, развёл руками Романов, пока Марго смущённо хихикала за его спиной. – Давайте повторим всё заново.

Я видела, как Слава сжал кулаки и на лице его, побелевшем от злости, заходили желваки. Мне же стало тошно и противно, будто кто-то резко вскрыл коробку, полную плесени. Этот запах, острый и кислый, оседал в лёгкие тонким слоем пыли, которую хотелось вымыть, выплюнуть, выдрать из себя, перебить чем угодно – например, горчинкой страха от того, что я собиралась сделать.

- А кто составлял пары? – на всякий случай уточнила я у Славы, пристально наблюдая за вторым заходом танца и ожидая, когда же Марго решит бросить беглый взгляд в сторону зрителей и заметит моё присутствие.

В конце концов, ей должно быть стыдно. За то, что так откровенно флиртовала с парнем, по которому я пускала слюни больше года. Пусть для меня он уже ничего не значил, пусть я отлично понимала, что движет ею только ярость и желание причинить боль совсем другому человеку, но она ведь не сказала мне ни слова, ни разу не попыталась объяснить свой поступок.

- Рита, - раздражённо выплюнул Чанухин, скривив губы в презрительной усмешке.

- На что только не решишься со злости, да? – мне хотелось произнести это надменно, с сарказмом, но вышло скорее тихое и неуверенное бормотание.

- Что? – Чанухин развернулся ко мне и выглядел очень удивлённым, без сомнения, хорошо всё расслышав и сразу сообразив, что именно я имела в виду. От волнения у меня задрожали пальцы и пересохло во рту, и все ранее придуманные и мысленно отрепетированные пафосные фразы мгновенно рассыпались мелкими обломками слов, треснув под напором его пронзительного ледяного взгляда.

- Выглядишь ты неважно, - я пожала плечами и выдавила из себя улыбку, резко переводя тему и нервно ёрзая на стуле.

- А у меня есть причины светиться от счастья? – хмыкнув, поинтересовался он, откидываясь на спинку стула и принимая более расслабленную позу. Видимо, мне удалось по-настоящему заинтересовать его своим странным поведением и оставалось дождаться только самого главного – окончания танца.

- Нет, наверное… Но я знаю хороший способ получить немного счастья, - пролепетала я, вслушиваясь в финальные аккорды музыки. Вдохнула полной грудью, как перед погружением в толщи ледяной воды, зажмурилась и нерешительно обняла его, стараясь хотя бы не трястись от страха.

Слава ещё раз хмыкнул прямо над моим ухом и положил ладонь мне на спину, принимая мои объятия. Наверное, прошло всего несколько секунд, но мне казалось, что мы сидим так уже целую вечность, отчего сердце колотилось быстро-быстро. Я еле сдерживалась, чтобы не отскочить от него, не начать извиняться или оправдываться и, главное, не смотреть на сцену, чтобы убедиться, что Марго уже успела всё это увидеть.

- Что-то эндорфинами тут и не пахнет, - скептически заметил он, мгновенно разрядив обстановку напряжения и неловкости, от которых мне становилось дурно.

- Зато сигаретами от тебя так пахнет, что у меня уже глаза слезятся.

- Ничего, сейчас исходящий от тебя аромат одеколона Максима всё перебьёт, - если бы в этот момент я не сидела, уткнувшись носом в его плечо, то это стоило бы сделать независимо от всех прежних моих планов. Потому что лицо моё вспыхнуло огнём, как спичка, а рот приоткрылся от удивления и бесплодной, подавленной ещё в зародыше попытки ему возразить.

И тут до меня дошла вполне элементарная истина: пока Наташа не появлялась в гимназии, никто не интересовался, куда я пропадаю каждую перемену. Но Слава-то не мог просто не обратить внимания на постоянное отсутствие своего друга.

- Владик, мы тебя ждём! – высокий, хорошо поставленный голос завуча прокатился по залу слабым грозовым раскатом и потонул в объёмных бархатных гардинах. Теперь все находящиеся внутри ученики, без сомнения, обратили на нас своё внимание, и мне стоило огромных усилий не сорваться с места и не убежать домой прямо сейчас.

- Да, да, сейчас подойду, - отозвался Чанухин и только тогда лениво отстранился, полюбовался моим румянцем и стыдливо опущенным взглядом, криво усмехнулся и с нескрываемым раздражением выпалил: - А вообще, если тебе так хочется меня поддержать, Полина, просто передай своей подруге, что она дура.