Неизвестный остановился рядом, словно прислушиваясь. Затем его руки нащупали веревки, которыми Арсен был связан, и казак почувствовал себя свободным. Затаил дыхание, разминая занемевшие руки и ноги. Повернул голову, чтобы увидеть своего спасителя, но заметил лишь темную фигуру, которая быстро исчезла в ночной мгле.

Осторожно, чтобы не зашуметь, Арсен попятился от скалы, под которой дремал часовой, и шмыгнул в кусты. Вдруг перед ним кто-то вскочил на ноги, тихо вскрикнул:

– Ой, кто это?

Арсен узнал голос Яцька. Мигом зажал парню рот рукой. Так вот кто его спаситель!

– Это я, Арсен. Бежим скорей!

Они поползли в темноте. Арсен в душе благодарил паренька за удачное спасение. Смелый воин растет!

Яцько уверенно полз вперед. Юрким ужом проникал сквозь заросли, гибкой куницей миновал преграды, возникающие на их пути. Когда удалились от вражеского лагеря достаточно далеко, остановился, чтобы перевести дух. Арсен схватил его в объятия.

– Спасибо тебе, Яцько, ты опять спас меня! – прошептал на ухо. – Не побоялся пробраться в самое логово врага! Но что бы ты делал, если б часовой проснулся?

– Часовой? Я его что-то не видел. Да и далеко я был от него.

– Как? Он был рядом с тобой, когда ты разрезал на мне веревки…

– Веревки? – еще больше удивился Яцько. – Я не разрезал никаких веревок…

– Так кто же, если не ты?

– Как – кто? Я думал, ты сам…

– Гм, да… – недоумевал Арсен. – Странно… Неужели?..

Невероятная мысль поразила его: неужели Сафар-бей? Но нет, это невозможно!.. Невозможно!..

Тогда кто же? Больше некому… Нет сомнений, Сафар-бей! Наверное, раскололась, раздвоилась его янычарская душа, встревожилась, заметалась совесть – и в сердце все настойчивей, все упорнее застучало давно забытое, а теперь силой обстоятельств воскресшее имя – Ненко. Имя это исподволь начало овладевать сознанием, как второе «я». Пересилит ли, вытеснит ли оно когда-нибудь ненавистное имя – Сафар-бей?

Гайдуки старались оторваться от наседавших спахиев Гамида и полдня петляли по тайным звериным тропам Старой Планины. Но скрыться не удалось. Гамид проявил исключительную настойчивость. Без отдыха преследовал он отряд Младена и настиг его в урочище Джембендере.

Здесь разгорелся бой. Гайдуки засели в узком ущелье. Дали два залпа по наступающим, но не остановили их. Разъяренный бегством Звенигоры, Гамид во что бы то ни стало хотел разгромить повстанцев, схватить их вожаков и отобрать фирман, а потому гнал своих людей в наступление, не считаясь с потерями.

Спахии рвались в рукопашный бой. Воспользовавшись тем, что гайдуки перезаряжали янычарки, они с криком и визгом ринулись в узкий проход.

– Алла! Алла! – дико орали разинутые рты.

– Вперед, друзья! – раздался голос воеводы Младена. – Не посрамим земли болгарской! Вперед!..

С высоко поднятой саблей он первым кинулся на врагов. Плечом к плечу с ним шли Драган и Арсен. В атаку ринулись все гайдуки, за исключением Златки, Якуба и Яцька. Они остались с ранеными и охраняли лошадей.

В мрачном скалистом ущелье столкнулись две лавины. Заскрежетала сталь… Упали первые убитые. Воинственные крики стихли. Слышались лишь отрывистые возгласы бойцов да стоны раненых. Рубились люто, не отступая ни на шаг. Серые камни покрылись кровью.

У гайдуков выделялись два клина, глубоко врезавшихся в строй спахиев, – острие первого составляли Младен, Арсен и Драган, второго – Спыхальский, Грива и Роман. Младен рубился молча, сожалея в душе, что невозможно добраться до Гамида, стоявшего в тылу своих воинов. Зато Спыхальский, люто встопорщив усы, без умолку осыпал врагов проклятиями да присказками, без которых не мог обойтись даже в вихре лютой сечи.

– Сгинь к чертям! – гремел его голос. – Пся крев!

Свистела его сабля – и поляк продвигался на шаг вперед.

– Ого-го, мерзавец, а ты кто таков? – обращался он к следующему врагу, нападавшему на него. – Откуда взялся, сучий сын! Никак хочешь померяться со мною силой? Прошу, прошу… но не пеняй, пан, если придется до смерти носить на своей морде мой подарок! Н-на! Получай!..

Мрачный Грива яростно бился с врагами. Он был на голову выше всех – и своих, и турок, – и с высоты своего роста окидывал зорким оком все поле боя, замечал самых отчаянных врагов и увлекал туда за собой своих друзей.

Роман, пшеничночубый, ясноглазый, с веселой улыбкой на приоткрытых губах, фехтовал с бородатым спахией легко и, как казалось, радостно, будто находился не в смертельном поединке, а на току с цепом в руках над снопами пахучего жита.

Около десятка врагов уже отведали их сабель и, обливаясь кровью, корчились у ног бойцов.

Арсен с Драганом неослабно оберегали Младена.

Кто-то из спахиев узнал его и с криком: «Воевода Младен!» – бросился на гайдуцкого вожака с высоко занесенной саблей. Драган отбил удар, а Арсен прикончил нападавшего. Но теперь все аскеры заметили воеводу, и каждый старался скрестить с ним оружие. Каждому хотелось стяжать славу победителя воеводы и получить обещанную Гамидом награду за его голову.

Бой продолжался с переменным успехом. Ни одной из сторон не удавалось добиться существенного перевеса. Но становилось ясно, что гайдукам придется отступать: спахии имели вдвое больше сил. К тому же отряд Сафар-бея, который до сих пор не принимал непосредственного участия в вооруженных стычках, мог в любую минуту прийти им на помощь.

Нужно было продержаться до вечера, а потом, воспользовавшись темнотой, отступить.

– Драган, прикажи вынести раненых в безопасное место, – бросил через плечо Младен. – Пускай Златка и Якуб проводят их.

Драган вышел из боя.

Арсен стал еще внимательнее, собраннее, чтобы в случае надобности отвести от воеводы опасность. Поддерживаемый другими гайдуками, Арсен рука об руку с Младеном яростно отбивались от разъяренных врагов, все упорнее наседавших на них.

Один спахия, которому никак не удавалось из-за толчеи добраться к воеводе, решил добиться своего другим путем. Он выхватил пистолет и, вскочив на камень, через головы товарищей выстрелил в Младена. Старый воевода вздрогнул, начал оседать… Но Арсен успел подхватить его под руки, но в тот же миг вражеская сабля нанесла воеводе вторую рану. Гайдуки сразу же заслонили собой воеводу, и Арсену удалось вынести его в тыл.

На крики подбежал Драган.

– Ой беда! – схватился он за голову, увидев окровавленного, побледневшего воеводу. – Быстрее к Якубу! Неси, Арсен! А я останусь здесь…

Раны Младена оказались серьезными. Пуля пробила предплечье, а сабля рассекла бок.

Якуб накладывал тугие повязки, а Златка со слезами на глазах поддерживала голову отца.

Младен крепился, но силы оставляли его.