Гамид стремительно обернулся. Увидев блестящее дуло пистолета, как завороженный, не мог отвести от него взгляд. Он мгновенно побледнел, нижняя челюсть отвисла, задрожала… Наконец он посмотрел на незнакомцев, которые осмелились так нагло, днем, когда в городе полно войск, ворваться сюда. Узнал казака.

– Звенигора? О Аллах!

– Не только, – выступила вперед Златка, снимая шапку. – Салям, ага!

– Адике!.. – простонал Гамид. – Что вы хотите от меня?

– Султанский фирман! – Арсен подошел ближе.

– Фирман? – Гамид был изумлен: он ждал худшего. – У меня его нет…

– Где же он?

– Я отдал Сафар-бею.

– Жаль… Тогда придется без лишних разговоров застрелить тебя.

У Гамида от ужаса отнялся язык.

– М-м-м! – замычал он.

– Златка, посмотри хорошенько: может, фирман здесь, а Гамид просто морочит нам голову?

Златка бросилась на поиски.

– Подождите! – воскликнул наконец спахия. – Вы все равно не найдете! Договоримся по-хорошему: я вам – фирман, а вы мне – жизнь. Согласны?

Он представлял всю безвыходность своего положения, это наполняло его сердце злобой и отчаянием. О Аллах, что творится с ним! Минуту назад он чувствовал себя в полной безопасности, имел власть и считался третьим, после околийного паши и Сафар-бея, лицом в городе и околии. А теперь… Смерть глядит ему в глаза, и он не знает, как увернуться от нее, потому судорожно хватается за любую возможность спастись. Фирман, конечно, очень важный документ, и за его утрату бейлер-бей по головке не погладит, но думать об этом перед лицом близкой смерти было неразумно и смешно. Разговор с бейлер-беем будет потом… потом… А может, и совсем его не будет! Главное – сохранить жизнь! Неужели никак не спастись? О Аллах экбер!..

– Мы не торгаши, – сурово сказал Арсен. – Где фирман? Я не верю, что он у Сафар-бея!

– Вот он! – вскрикнула Златка, вынимая из темной шкатулки плотный свиток бумаги.

Гамид сорвался с места:

– Адике, не смей! Это секретный приказ! За него всем нам снимут головы!

– Тем интереснее узнать, о чем пишет султан в таком важном фирмане, – сказал Арсен. – Златка, читай!

Златка пробежала глазами написанное.

– О! Действительно важный приказ! – воскликнула она. – Султан оповещает военачальников и войска, что за позорное отступление из-под Чигирина в прошлом году великий визирь Ибрагим-паша и крымский хан Селим-Гирей лишены всех чинов и сосланы на остров Родос в Белом море. Великим визирем назначается паша Асан Мустафа. Падишах приказывает ему стереть с лица земли проклятый город Чигирин, захватить Киев и Левобережную Украину, а Запорожскую Сечь взорвать. Всех запорожцев на арканах притащить в Порту и продать на галеры! С этого года вся Украина должна стать вилайетом Османской империи!

– Адике! – зашипел Гамид. – Ты понимаешь, несчастная, что ты делаешь? Ты выдаешь важнейшую государственную тайну! Отныне ты вне закона и не можешь рассчитывать ни на чье заступничество… О вай-вай, Аллах покарал меня за то, что я считал тебя своей дочерью и дал такое же образование, как и Хатче, – научил читать и писать, что противоречит духу Корана, о вай-вай!..

– Напрасно Гамид-ага печалится о каком-то фирмане. Это всего-навсего клочок плотной и прочной бумаги, – сказал Арсен. – Подумал бы о себе… Мы пришли не только за фирманом.

Животный страх вновь засветился в глазах Гамида. Только сейчас он окончательно осознал, что его ждет, если он попадет в руки Младена и Якуба. Он сполз на пол и упал перед Златкой на колени. Обхватил ее ноги руками, прижался жирной щекой к мокрым, холодным от талого снега сапожкам девушки. Из его груди вырвался стон.

– Адике! Дорогая! Я же был тебе отцом… В Аксу ты не знала горя… Неужели ты позволишь, чтобы меня подвергли пыткам?.. Вспомни Хатче… Она была тебе сестрой… Вы были неразлучны… Неужели хочешь осиротить ее?.. Адике, я знаю: я негодяй… я принес горе твоим родителям… Но ни ты, ни твой брат не имеете причин мстить мне за себя; я дал вам все то, что и своим детям… Если ты не спасешь меня, Аллах проклянет тебя, и ты будешь скитаться неприкаянной до самого воскресения мертвых! Адике…

Златка замерла в нерешительности. Гнев и ненависть, охватившие ее существо, когда узнала, кто такой Гамид, теперь мгновенно испарились, как утренняя роса под лучами солнца. У ее ног лежал человек, которого она знала многие годы и который действительно не сделал ей ничего плохого, одаривал подарками, баловал лакомствами наравне с Хатче, своей дочерью-любимицей.

В ее глазах блеснули слезы. Она с мольбой взглянула на Арсена, прося совета и поддержки.

– Хватит болтать, Гамид! – сказал Арсен. – Вставай! Не пытайся разжалобить сердце девушки! Не поможет! Сейчас ты пойдешь с нами… И не вздумай сказать что-либо своим людям или подать им знак, если не хочешь немедленно умереть!

– Я не с тобой говорю, гяур! – окрысился Гамид и снова припал щекой к ноге Златки, содрогаясь от плача и страха.

– Арсен, оставим его… – Голос Златки дрожал. – В конце концов, прошло столько времени… Скажем отцу и Якубу…

Она не договорила. Широко распахнулась дверь, и в комнату вошел Сафар-бей, а за ним растерянный Драган.

Увидев Зненигору с пистолетом в руке, Гамида, ползающего в ногах у Златки, Сафар-бей остановился как вкопанный. Он оглянулся на Драгана, которого принял за стражника Гамида, но вместо сочувствия заметил в его глазах враждебность, а в руке – взведенный курок пистолета.

– Что все это значит? – воскликнул ошеломленно. – Златка, как ты очутилась здесь?

Не успела Златка ответить, как Драган выхватил у Сафарбея из-за пояса пистолет, а из ножен – саблю. Потом поспешно отскочил к дверям и стал там на часах, поглядывая сквозь узкую щель в коридор.

Положение существенно изменилось. Арсен переглянулся с Драганом: что они могли сделать? Вывести с собой обоих? Маловато сил. Взять только Гамида, а Сафар-бея, связав, оставить в комнате? Но разве тот позволит себя связать? Наверняка окажет сопротивление, во время которого подвергнутся опасности и он сам, и Златка. Что тогда скажет воевода Младен? А кроме того, не исключена возможность, что Сафар-бей прибыл сюда с охраной, которая может вот-вот нагрянуть и схватить их всех.

Пока Арсен и Драган, обменявшись взглядами, решали, как поступить, Сафар-бей мигом представил, что здесь произошло перед его приходом. Он заметил и фирман в руке у Златки, и сникшего Гамида, продолжавшего стоять на коленях, и растерянность на лице сестры. Заметил – и понял, в какое сложное положение попал. В данную минуту сила была, конечно, не на его стороне. И тем более не на стороне Гамида. За свою жизнь не боялся: помнил, как гайдуки, а с ними и Звенигора давали его матери клятву не поднимать руки на ее сына. А вот за жизнь Гамида он не дал бы и полкуруша: достаточно Арсену или Драгану нажать на курок, и он очутится в райских садах Аллаха! Но он, Сафар-бей, не мог, не имел права допустить, чтобы на его глазах гайдуки убили мусульманина, верного защитника падишаха. Этого ему никогда не простили бы ни воины, ни бейлер-бей. Поэтому, пренебрегая опасностью, он бросился к Гамиду, поднял его и, став перед ним, резко произнес: