– Да, пришел он не с пустыми руками.

Через минуту в хижину вошел Димитр, сбил с длинных обвислых усов снег. Младен обнял его, посадил возле огня. В хижине проснулись все: Звенигора, Спыхальский, Грива, Златка, Якуб, Яцько. Каждому хотелось узнать новости.

Марийка подала на стол хлеб и жареную козлятину, но Димитр не притронулся к еде. В печи разгорелись сухие сосновые сучья, и пламя осветило лицо ятака. На нем проступала тяжелая усталость, – видно, не легко было пробираться по заснеженным горам окольными путями. В глазах застыла тревога.

Все, конечно, понимали, что только очень важная причина могла заставить Димитра покинуть Сливен и самому, не ожидая гайдуцкого связного, двинуться в горы.

– Что случилось, бай Димитр? – спросил воевода, пожимая гостю руку.

Димитр тяжело вздохнул:

– Станко пытали…

– Как? Кто это сделал?

– Гамид… Все допытывался, проклятый, куда девался Сафар-бей. А также интересовался Якубом.

– Ну?..

– Станко ничего не сказал. Да он и не знал ничего, кроме того, что я причастен к этой истории. Но меня он не выдал. А подозрение на него пало потому, что наши следы вели к его двору…

– Жаль Станко, – сказал Драган. – Он жив? В безопасном месте?

– Да. Аскеры притащили его чуть живого и бросили во дворе, как собаку… Но крепок старик! Не успела жена ввести в дом и отпоить молодым вином, как он сразу же приказал позвать меня…

Димитр провел рукой по лицу, вытирая с оттаявших в тепле бровей и усов холодные капельки воды.

– Что-нибудь важное? – спросил воевода Младен.

– Очень важную новость сообщил мне Станко… Гамид при нем обмолвился о султанском фирмане, в котором идет речь о новом походе на руснаков. Думаю, было бы интересно знать подробное его содержание, бай Младен, а?.. Вот почему я так торопился к вам…

– Спасибо тебе, друг Димитр! – с чувством произнес воевода. – Спасибо тебе от всей Болгарии за верную службу… Ты принес очень важное известие, и мы теперь сообща подумаем не только над тем, как захватить Гамида, но и как овладеть султанским фирманом.

– А что это за штука – фирман? – спросил протяжно степенный Грива.

– Фирман, друзья, – это султанский указ, – пояснил воевода. – Если бы нам удалось раздобыть его, мы смогли бы узнать о необычайно важных и серьезных делах. Если в нем действительно говорится о новом походе султана на Украину, то мы узнали бы о начале его, количестве войск и кому из пашей поручено возглавлять поход. Так я думаю…

– Гм, то было бы вправду хорошо раздобыть ту штукенцию, панство! – прогудел Спыхальский.

– Конечно, – поддержал его Арсен. – Во что бы то ни стало мы должны немедленно выступить в Сливен…

Он вопросительно взглянул на воеводу, ожидая его поддержки.

Воевода Младен немного помолчал, должно быть в мыслях решаясь на что-то. Потом сказал:

– Ясно одно – мы должны это сделать немедленно. Но как? Кто пойдет на это?

– Гамид живет в хане Абди-аги, – вставил Димитр. – Его охраняют.

– Мы с Драганом уже бывали в том хане, – промолвил Арсен. – Думаю, и теперь следует идти нам. Двоих вполне достаточно.

– Нет, пожалуй, втроем лучше, – засомневался Драган.

– Тогда я – третий! – поднялся Спыхальский.

– Нет, нет, пан Мартын, – поспешил отказаться Арсен от помощи своего шумливого запальчивого друга. – Мы на тебя и одеяния янычарского не подберем.

– Тогда пойду я, – произнес Якуб. – Мне…

Но Златка вдруг перебила его:

– Нет-нет, за третьего буду я! Я очень хорошо, лучше всех вас, знаю Гамида, его повадки. По скрипу половиц под ногами я могу узнать не только его самого, но даже в каком он настроении…

– Ну что ты, Златка, – начал Арсен. – Там нужен воин, который умел бы…

Девушка не дала казаку закончить мысль:

– …который умел бы стрелять, хочешь сказать?.. Отец, скажи ему! – обратилась она к воеводе.

Младен развел руками. Неожиданное заявление дочери наполнило его сердце гордостью: он вдруг увидел в ее характере то, чего сам желал своим детям, когда они появились на свет, – смелость, решительность, верность отчизне и готовность отдать за нее жизнь. Но как отпустить ее, девушку, на такое опасное дело?

Он заколебался.

– Да, Златка умеет хорошо стрелять, – произнес погодя. – И на коне ездит… Но сможешь ли ты, – обратился он к ней, – проявить выдержку и силу духа в обстановке, в которой вы окажетесь там, в хане Абди-аги?

– Выдержку и силу духа только и можно проявить в сложной обстановке. А как иначе?

Здесь вмешался Драган.

– А я вот думаю, – сказал он, – Златка будет полезна нам больше, чем кто-нибудь другой. Она прекрасно знает турецкий, одно это уже много значит. Кроме того, вдруг все сложится так, что она окажется необходимой, как приманка для Гамида.

Девушка благодарно взглянула на молодого гайдука. Арсен же остался недоволен словами друга и хотел резко возразить ему. Однако Младен прекратил их спор.

– Я согласен, – решил он. – Дочь воеводы вправе подвергать себя опасности наравне со всеми… Теперь, друзья, обдумаем все получше – и в путь!..

Из-за Родопских гор подул теплый ветер, и снег сразу посерел, пропитавшись водой. По улицам Сливена зажурчали быстрые ручьи.

Возле хана Абди-аги остановились три всадника. Судя по одежде, это были два чорбаджия спахиев и молоденький аскер-слуга. Привязав лошадей к коновязи, они направились к дверям.

В хане было полутемно и пусто, если не считать четырех спахиев, которые после сытного обеда дремали в углу за столом, да самого кафеджи[119] Абди-аги. Увидев незнакомых посетителей, кафеджи сложил в приветствии руки перед длинной седой бородою и с неожиданной для его возраста резвостью кинулся навстречу гостям:

– Салям, правоверные! Мой дом к вашим услугам.

Несмотря на то, что в городе было много войск, постоялый двор не приносил его хозяину желаемой прибыли, и Абди-ага искренне радовался каждому новому человеку, переступающему его порог с курушем в кармане.

– Ночлег и обед для троих, – произнес один из прибывших, бросая на стол золотую монету.

Абди-ага низко поклонился высокому красивому спахии, который с такой небрежной легкостью разбрасывается золотыми динарами, словно он испанский инфант[120].

– Все будет к вашим услугам, высокочтимый ага!