И темнокожие актеры вынимали Задохнувшегося из желто-белого саркофага, отряхивали, ставили на ноги. Он снова нахлобучивал на голову гигантскую корону. И они танцевали — с ним вместе — вокруг дворца-хижины, сдували с него муку. Сам царь тоже смеялся, танцуя на своих толстых ногах.

На лесистых холмах Лондонского градшафта — под Гилфордом на реке Вэй и восточнее, под Танбриджем, — устраивали фульбе свои спектакли. Многие лондонцы приезжали к ним. Но вскоре эти актеры переместились южнее, за пределы градшафта. А в западной части Лондона возникли новые маленькие театры, полюбившиеся горожанам. В них показывали фарсы про Хубеане.

То были серии сценок, в которых актеры часто импровизировали. Мальчик Хубеане демонстрировал свои странности. Скажем, его мать идет через поле, неся на голове кувшин. В зарослях гороха спит антилопа, еще детеныш. Мать берет камень и убивает зверька. Хубеане приближается, напевая, и начинает бросать в мать горошинки. Мать ругается. Дескать, пусть бы хоть съел горох, раз уж он сорвал такие молодые стручки. Сын с удивлением отвечает, что потому и бросался в мать горохом: не может же он есть пищу, которая не побывала сперва у матери. Мать дает ему короб, показывает на детеныша антилопы: «Хубеане, сынок, помоги мне положить антилопу в короб. И принеси побольше стручков, чтобы мы ее целиком прикрыли». — Он наломал целую гору стручков, спросил: неужели молодое животное в самом деле съест столько гороха. Мать сказала: просто нужно замаскировать антилопу стручками. Иначе люди увидят ее и отберут. «Отнеси антилопу домой. А если по дороге встретишь людей, которые тебя спросят, что ты несешь, скажи: я несу стручки моей матери. Но в сердце своем знай, что это антилопа-пути». Хубеане взял короб и отправился в путь. По дороге ему действительно попались люди, спросившие, что он несет. Он оглядел их одного за другим, засмеялся, смеялся все громче. Они спросили, почему он смеется. — «Вы, наверное, встретили мою мать. И она вас сюда послала».

«Твоя мать с кувшином идет через поле, чтобы набрать воды». — «Вас точно послала моя мама. Она только сейчас мне сказала, что я встречу людей, которые спросят, что у меня в коробе». И он пожал им всем руки, радуясь, что у него такая умная мать. Но они от него не отстали: «Так что же ты несешь в коробе?» — «Я несу стручки моей матери. Но в сердце своем знаю, что это антилопа-пути». Люди рассмеялись: что за чепуху несет мальчик. Несколько злых соседей подкрались к нему сзади, сбросили стручки, увидели маленькую антилопу и попытались вынуть ее из короба. Однако Хубеане им этого не позволил: «Я должен отнести антилопу домой». — «Ну так отнеси ее к нам домой!» На это он охотно согласился. «Ну вот, теперь я доставил антилопу-пути домой», — вздохнул он спокойно и удовлетворенно, поставив короб на землю у их порога. Они изжарили антилопу на вертеле. Хубеане тоже дали кусок мяса, и он долго благодарил хозяев. На прощание они сунули ему в руку банан. По дороге домой он столкнулся с шедшей навстречу матерью: «Мама, эта половинка банана для тебя, потому что ты такая умная и все знаешь заранее. Но может… Да, может, ты мне ее вернешь, чтобы я отнес ее тем людям. Они ведь угостили меня мясом антилопы. И вежливо сказали, что наши стручки тоже были очень вкусными».

Мальчику Хубеане доверили овец. Он должен был сидеть целыми днями на камне и пасти их. Однажды, когда он пришел на луг, там лежала мертвая зебра. Вечером он пригнал стадо домой. Мужчины спросили, на какой выгон он ходил. Хубеане задумался: «Сегодня… я пас овец возле камня, который весь покрыт яркими пестрыми полосами». Мужчины рассмеялись: такого пестро-полосатого камня в округе не было. Наутро Хубеане пошел на прежнее место и сел возле мертвой зебры. Она уже начала разлагаться. Вокруг туши прыгали гиены. И когда мальчик вечером вернулся домой, он сказал, что сегодня-де пас овец возле гиенного камня. Мужчины удивлялись его речам: вчера он нес какой-то вздор про пестро-полосатый, сегодня — про гиенный камень. Они вернулись с ним на луг и нашли разлагающуюся зебру. Гиены при их приближении разбежались. Мужчины качали головами: «Что же ты делаешь, Хубеане! Это была дичь, приятная на вкус. Если ты в другой раз увидишь лежащее животное, мертвое, ты должен сразу забросать его ветками, чтобы никто не украл, чтобы оно не досталось коршунам и гиенам. А потом быстрей беги домой и кричи. Кричи. Мы тогда придем и заберем его». Мальчик задумчиво выпятил губы, присвистнул, поблагодарил за науку. И когда однажды на лугу под ногами у него запрыгала маленькая хромая птичка, Хубеане, вооружившись тяжелой палкой, оседлал овцу и с гиканьем погнал ее на птичку, именуемую мотантасаной. Мальчик хотел сам загнать дичь.

Да, но овца не хотела бежать. Тогда он ударил ее ногой в пах, спрыгнул, выкопал маленькую яму, спрятался за охапкой веток, заготовленных им еще прежде, и, страшно заревев, бросился на хромую птичку, которая от испуга прыгнула в яму. Хубеане издал победный клич. Он стоял перед ямой, кричал, вслепую тыкал туда палкой, потом горстями начал сгребать землю, засыпал яму, набросал сверху ветки и побежал домой. По дороге он во всю глотку вопил: «Дичь! Дичь! Я убил дичь. Убил собственными руками. Идите же! Несите ее! Скорей! Несите!» Прибежали мужчины с ножами, женщины притащили коробы, все вслед за гордо подпрыгивающим Хубеане устремились на луг. — «Вот она. Вот она лежит. Под ветвями. Здесь!» — Мужчины принялись за работу, осторожно снимали ветку за веткой. Женщины со своими коробами стояли вокруг, в радостном ожидании. Хубеане ликовал, командовал: «Все ветки уберите! И землю вам придется выгрести. Я спугнул дичь, и она свалилась в яму. Она меня не видела. Я спрятался за листьями. Я загнал ее в яму, избил до смерти, задушил». В земле, которую они выгребали, попадались все новые камни. Хубеане хватался за каждый: «Это не она. Не она». Наконец из земли выпала птичка. Хубеане в восторге аж затанцевал: «Да, она дергается. Вот она. Еще живая. Берите ножи! Добейте ее». У мужчин опустились руки. Они посмотрели на него, как он прыгает и размахивает палкой. Переглянулись. И, печальные, побрели домой. Мать отвела его в сторону: «Сынок! Это всего лишь маленькая птичка. А вовсе не дичь. Если кому-то удается поймать птичку или убить ее, он ничего не говорит, не кричит. А просто вечером молча несет ее домой». Хубеане слушал, навострив уши: «Я так и буду поступать, мама».

И вот однажды с неба упал огромный бородач-ягнятник, бросился на ягненка, а Хубеане, сидя под деревом, благосклонно наблюдал, как этот ястреб схватил маленькое животное и улетел вместе с ним. Хубеане смеялся над блеющим ягненком: «И чего он кричит? Летит вместе с птичкой по воздуху, и еще недоволен!» После полудня ястреб вернулся. Стал снижаться совсем близко от того места, где сидел Хубеане. Тот подумал: «Я его поймаю». Снял с себя пояс, взял в руки толстую палку, ударил два-три раза готового напасть на добычу ястреба и… сбил его. Потом привязал себе на спину. Привязанный ястреб начал наносить мальчику удары, исклевал ему руки, разодрал куртку. Хубеане сражался с птицей всю вторую половину дня, совсем выбился из сил. Вечером он с большим трудом — подпрыгивая под ударами хищника, часто падая и пытаясь усмирить птицу, придавливая ее своим телом — пригнал стадо домой. Собаки с лаем носились вокруг него. Женщины у входа в деревню завизжали, увидев Хубеане — окровавленного, в разодранной одежде. Он, продолжая отбиваться от птицы, задыхаясь выпалил: «Ничего! Ничего особенного. Это просто птичка. Из-за такой не кричат. Я привязал ее». На том он и стоял, даже когда соседи ему сказали, что птица похитила ягненка из стада, а его самого чуть не убила. «Эта птичка?» Удивленный Хубеане позволил себя перевязать, но на мать посмотрел укоризненно.