— Вот этот парень — блестящий физиотерапевт. У меня несколько месяцев назад были просто ужасные боли в спине. Невыносимые. Почти доводили меня до слез! А он мигом привел меня в порядок. Я теперь как новенький!

Я поблагодарила его, но не стала сообщать, что уже посещала семерых разных физиотерапевтов и что больше не собираюсь тратить на них время и деньги.

— А пока что примите по-настоящему сильное болеутоляющее, — посоветовал мужчина. — И забудьте о том подонке! Нет его, ясно? Для такой роскошной девушки, как вы, в море полным-полно рыбы!

Он легонько похлопал меня по плечу и вдруг смутился, словно испугался, что позволил себе нечто недопустимое, и быстро поднялся, а его колени при этом громко хрустнули — блестящему физиотерапевту следовало бы и ими тоже заняться.

Милые люди! Как они умудряются быть такими милыми? И как они умудряются это выдерживать? Все эти улыбки, и заботу о других, и участие? Это ведь должно так изматывать и занимать ужасно много времени. Постоянно высматривать разных незнакомцев, что нуждаются в помощи.

Провожая его взглядом, впервые за долгие годы я подумала: должно быть, хорошо было бы иметь папу.

Могу поспорить, у Элен наверняка чудесный отец. Он качал ее на колене и называл принцессой. Элен выглядит как женщина, которую всегда обожал отец.

Не вставая с земли, я позвонила в офис и сказала, что остаток дня буду работать дома за компьютером.

Кое-как я доковыляла до машины, а когда приехала домой, последовала совету милого незнакомца, похожего на любящего папочку, и нашла в аптечке болеутоляющее. Приняла сразу две таблетки, а потом заснула. Когда же проснулась, братишка с сестренкой из соседней квартиры уже вернулись из школы и играли на заднем дворе.

Я попыталась заняться работой, но у меня царила такая странная путаница в голове, и меня постоянно отвлекали голоса детей. Для таких милых на вид детишек играли они не так уж мило. На слух их отношения казались весьма неровными: вот только что они смеялись и пели, и вдруг раздавался плач и крики: «Перестань!» А мне-то казалось, в наши дни дети постоянно сидят дома и играют в компьютерные игры.

В конце концов я отказалась от попыток заняться работой и открыла бутылку красного вина. Подумала, что мне стоит выпить за будущего ребенка Патрика.

Но это было моей ошибкой. Я никогда не умела пить.

* * *

Элен снился сон.

Сон был ярким и бесконечным. Она знала, что спит, и постоянно пыталась проснуться, чтобы прервать сон. И каждый раз, просыпаясь, возвращалась в реальность темной спальни, переворачивалась на другой бок, поправляла подушку, толкала Патрика, чтобы он перестал храпеть, но, не успев осознать этого, снова проваливалась в сон, летела вниз головой в бесконечный водоворот мыслей, лиц и звуков.

Ее мать и крестные бегали по какому-то пляжу, совершенно голые, смеясь тем девичьим смехом, который всегда заставлял Элен чувствовать себя заброшенной.

— Это они нарочно рисуются, — сказала она своему отцу, сидевшему на берегу рядом с ней; он был полностью одет, к счастью, в костюме и даже при галстуке. А его губы были испачканы соусом к цыплятам по-мароккански.

— Отношения дочери с ее отцом — это модель для всех ее будущих любовных отношений, — проговорила она.

Элен преисполнилась гордости, будто сказала нечто невероятно тонкое, ироничное, умное.

Ее отец уже читал газету. Поверх станицы он бросил на Элен взгляд, полный нескрываемого отвращения.

— Это статья о тебе, — сообщил Дэвид.

— Неправда! — заявила Элен, теперь уже сгорая от стыда и боли.

— Правда! — сказала какая-то девушка, сидевшая перед Элен и строившая песчаный замок с помощью желтой лопатки.

— Колин!

Это была покойная жена Патрика! Элен должна была держаться с ней предельно мило, потому что она вообще была таким человеком, она со всеми мила.

— Как поживаешь? — спросила Элен. Она пыталась найти такую тему разговора, которая показалась бы Колин интересной. — Я слышала, ты сама сшила себе свадебное платье. Должно быть, ты очень талантлива!

— Ты слишком уж снисходительна, — бросила Джулия. Она загорала, лежа на животе, но тут на минутку высунула голову из-под полотенца.

— Ей совершенно не нужно было беременеть, — сказала Колин, обращаясь к Джулии. — С ее стороны это неэтично.

— Возможно, — зевнула Джулия. — Но у нее были хорошие намерения.

— Это было неэтично, потому что он по-прежнему любит меня, — самодовольно заявила Колин.

— Но ты же умерла! — закричала Элен, внезапно вспомнив об этом и рассердившись из-за несправедливости обвинения.

— Ты очень хорошенькая девушка, — произнес отец Элен, глядя на Колин.

Колин вскинула голову:

— Спасибо, Дэвид.

— Ну, извини меня за то, что я забеременела, — сказала Элен. Она понимала, что ведет себя глупо, ревнуя отца к Колин, но, похоже, просто не в силах была совладать с собой. Элен начала бросать себе в лицо горсти песка. — И как я могу искупить свою вину? Что мне сделать, чтобы ты с этим примирилась?

— Элен! Прекрати! Ты ведешь себя как полная дура. — Маделайн сидела на том старом диване, что некогда стоял в их общей квартире.

— Ты это слышала? — спросил Патрик.

Элен открыла глаза и увидела, что он сидит рядом с ней в постели.

— Должно быть, просто ветер, — сказала она.

Снаружи и вправду завывал ветер, заставляя дребезжать стекла в окнах. Элен села и протянула руку к стакану с водой на тумбочке у кровати.

— Извини. — Патрик снова лег.

Элен поставила стакан обратно. Он оказался пустым. Но Элен не помнила, чтобы выпила всю воду. Она посмотрела на часы. Всего четыре утра. Эта ночь, похоже, и не собиралась кончаться.

— Опять у меня эти дурацкие сны.

На крышу что-то упало — может быть, ветка.

— У меня тоже, — отозвался Патрик. — Это все из-за ветра.

— Ты кое-что сказал, когда расслабился, — негромко произнесла Элен.

— Ммм?

— Насчет Колин.

Она немного подождала. Патрик захрапел.

Элен улеглась — и сон тут же вернулся.

На этот раз она шла по проходу церкви в день своей свадьбы в белом платье ее бабушки. На ладони вытянутой руки она несла младенца. Тот был размером с бусину и перекатывался взад-вперед по ее ладошке.

— Держи руку ровно! Ты же его уронишь! — сказал кто-то из гостей.

Элен повернула голову — и увидела, что это ее клиентка Луиза в огромной шляпе.

— Ты даже не знаешь, как ухаживать за маленьким! Это я должна была его родить! Отдай его мне!