Приехав в гостиницу, я вынул из красивой упаковки покупку, повертел в руках и решил, что использовать его, конечно, не буду. Взял какие-то бумаги, примерил, что-то положил в портмоне, снова вынул, подумал, что купил дельный подарок для кого-то, вернул вещицу в упаковку и убрал в чемодан. По окончании турнира я должен был прямо с Бали через Сингапур лететь в Москву и во время сборов обнаружил, что не могу найти паспорт. Обычно сразу убираю документы в сейф и никуда не ношу. Но нигде нет: ни в сейфе, ни в пиджаках, ни в чемодане – как сквозь землю провалился. Ничего не попишешь: звоню организаторам и сообщаю, что украли паспорт. За официальной бумагой надо отправляться в Джакарту, а мой рейс улетает прямо с Бали. Организаторы отнесли мое заявление в полицейский участок, оттуда связались с представителями погранслужбы аэропорта и уверили меня, что никаких проблем не должно быть. Проблем действительно не возникло, хотя никакой информации обо мне в аэропорту, оказывается, не получали. Начальник погранслужбы, выслушав историю, просто спросил:

– Так вы – чемпион мира?

– Чемпион.

– Отлично, тогда, пока вам оформляют бумаги, сыграйте, пожалуйста, с любителями шахмат.

За те полчаса, что пограничники что-то выясняли и подписывали, я провел две победные партии, выслушал массу восторгов и комплиментов и с легкой душой отбыл по назначению.

Честно говоря, не могу припомнить, каким именно образом прошел контроль без паспорта в Москве, но уверен, что меня никак не пытались задержать. Скорее всего, свою роль снова сыграли фамилия и статус. Паспорт я нашел на следующий день, разбирая вещи. Снова достал портмоне полюбоваться или показать жене, распаковал и обнаружил внутри свою потерю. Конечно, я просто посмеялся над своей забывчивостью, которая, в общем, не стоила мне никаких проблем. Но что было бы в подобной ситуации с обычным туристом? Ему определенно пришлось бы раскошелиться сначала на перелет до консульства в Джакарте, а потом и на новый авиабилет до Москвы. Да и родная страна без бумажки отнеслась бы к человеку с большим недоверием. В лучшем случае задержали бы до выяснения личности, а в худшем могли бы и привлечь за незаконное пересечение границы.

Все это лишнее доказательство тому, что бумаги и документы практически в любом уголке земного шара имеют гораздо большую ценность, чем человеческая личность. Мне претят подобные установки. Тем более что самому по молодости нередко приходилось оказываться их заложником. При этом мне кажется, что раньше бюрократии в нашей стране было даже меньше, чем сейчас. В советские времена многие чиновники на местах не боялись брать ответственность на себя и принимать решения. Теперь же без одобрения вышестоящего органа даже чихнуть бояться.

Мое первое серьезное столкновение с власть имущими случилось в Ереване, куда я приехал накануне Олимпийских игр в Мюнхене по просьбе Ботвинника. Михаил Моисеевич предложил Рафаэлю Ваганяну и мне – двум на тот момент самым молодым гроссмейстерам мира – помочь ему в проведении шахматной школы в Цахкадзоре [37]. Курорт был построен специально перед Олимпийскими играми в Мехико шестьдесят восьмого года для подготовки советских спортсменов, так как высота этого места полностью соответствовала высоте мексиканской столицы. И сам курорт, и поселок, построенный из тех же материалов у его подножия, выглядели вполне прилично. Хороший уровень был и у трасс, и у гостиницы. Нареканий не вызывало ничего, за исключением блока питания, в котором буквально накануне нашего приезда устроили пожар, чтобы скрыть недостачу. От всего блока нетронутой осталась только небольшая комната для VIP-гостей, где кормили Ботвинника и нас с Ваганяном. Ученики и учителя шахматной школы, а также члены сборной команды, что готовились к Мюнхену, были вынуждены столоваться под открытым небом. И если в дневное время это было даже приятно – светило яркое солнце, позволяющее одновременно и кататься на лыжах, и загорать, то в вечерние часы становилось реально холодно, и прием пищи на улице превращался в тяжелое испытание.

Запомнился мне Цахкадзор, который сам по себе был совершенно прекрасным местом, следующими показательными происшествиями. Однажды, спустившись к завтраку, мы стали свидетелями скандала в холле гостиницы. Один из постояльцев воздевал руки к небу и громко кричал, проклиная всех и вся, что у него из номера украли холодильник, а никто этого даже не заметил. Армянин же за стойкой администратора оставался совершенно невозмутимым. Подождав, когда пострадавший выбьется из сил и утихомирит свои вопли, он глубокомысленно изрек:

– Подумаешь, холодильник! Холодильник его не заметили, а он кричит. Чего кричать, дорогой? Холодильник – это тебе не рояль, между прочим.

– При чем тут рояль? – спрашивает обессиленный потерпевший.

– При том, дорогой, что у нас тут давеча из зала рояль укатили, а никто ничего не заметил. А ты говоришь – холодильник.

Славен оказался центр подготовки олимпийской команды и тем, что несколько дней не могли на нем отыскать мяч для футболистов. С мячом, кстати, тоже произошла одна история, которая могла бы превратиться в грандиозный скандал, если бы не сдержанность и олимпийское спокойствие выдающегося спортсмена. Виктор Данилович Санеев – будущий единственный в истории трехкратный олимпийский чемпион в тройном прыжке – тренировался рядом с футбольным полем и с подачи одного из нерасторопных игроков схлопотал мощный удар мячом. И ни слова упрека, ни одного укоризненного взгляда. Просто поднял мяч и отправил его пасом играющим. Вот где выдержка! Вот где характер, показывающий, что чемпионами не становятся случайно.

Из Цахкадзора я перед возвращением в Москву на несколько дней поехал в Ереван. Играю, провожу встречи, сеансы, попутно пополняю свою коллекцию марок, и вдруг в гостинице «Армения» мне сообщают, что меня выселяют. В недоумении интересуюсь, как такое возможно, если номер оплачен еще на двое суток.

– Ничего не знаем, – отвечают. – Завтра большой заезд иностранцев, так что идите куда хотите.

Сейчас подобную ситуацию даже представить нельзя. Бронь есть бронь, и никто не будет заниматься самоуправством. А тогда «Интурист» творил что хотел, считая себя вправе гнаться за выгодой в ущерб интересам людей. Я избежал выселения, попросив похлопотать за меня члена Совета министров Армянской ССР, с которым познакомился через филателию. Опять же, мне просто повезло иметь знакомства и связи. Любого другого выставили бы на улицу и глазом не моргнули.

Дальнейший мой опыт работы с чиновниками складывался уже в Ленинграде, где я был свидетелем ситуации, когда подполковник неожиданно оказался старше генерал-полковника. В начале семидесятых шахматисты Ленинградского военного округа впервые в истории стали чемпионами Советского Союза среди военных округов и были приглашены в штаб округа для представления начальству. Хочу заметить, что шахматы в армии стали популярны и значимы благодаря Малиновскому, который понимал значимость шахмат для офицеров и командиров, а потому отдал распоряжение о формировании шахматных клубов и обучении шахматам в каждом Доме офицеров. После смерти маршала первые пару лет шахматы испытывали серьезные проблемы из-за того, что были неугодны главному спортивному начальнику – Филиппову. Но как только удалось связаться с новым министром обороны Гречко, все вернулось на прежний уровень, который поддерживался должным образом вплоть до развала Советского Союза. В настоящее время Сергей Кужугетович Шойгу только начал восстанавливать утраченное. Пожелаю ему большой удачи и вернусь к началу семидесятых.