его, подбадривал их, чтобы были смелее, и они еще смелели, и когда ты проверял вооружение воинов, вступающих в бой, испытывал их копья, то, если какое казалось более тяжелым для того, кому приходилось его взять, ты пускал его сам».[128]

По своей программе тренировка воина имела цель повысить выносливость и физические данные, и обучить военным упражнениям с оружием (armatura). Начиналось все с обучения движению в строю: новобранцы учились сохранять правильные ряды, двигаться быстро и ровно[129], производить повороты, смыкать и размыкать ряды[130]. Легионеры регулярно совершали марш–броски в полной экипировке, таскали на себе дополнительные тяжести (весом примерно в 20 кг). «Уставы» Августа и Адриана предписывали, чтобы легионеры три раза в месяц совершали «военные прогулки» (ambulatura), проходя 10 миль (около 15 км) во всем вооружении, в том числе и по пересеченной местности, причем некоторую часть пути проделывали бегом[131]. Во время марш–бросков новобранцев учили разбивать полевой лагерь. Все новобранцы много бегали, преодолевали препятствия, учились метать камни из пращи, дротики и копья (которые для тренировок делались тяжелее, чем настоящие), стрелять из лука[132] и верховой езде.

«Такое внимание уделялось этому обучению, — пишет Вегеций, — что новобранцев учили вскакивать и соскакивать не только с правой, но также и с левой стороны, при этом с обнаженными мечами или пиками».[133]

Новобранцев учили также плавать, причем не только пехотинцев, но и всадников, их коней и обозных служителей[134].

В программу военных тренировок входило прежде всего индивидуальное обучение владению различными видами оружия и другими необходимыми навыками. Ключевое значение придавалось упражнениям в фехтовании. Ими новобранцы занимались дважды в день, используя деревянные чучела и учебное оружие — сплетенный из прутьев щит и деревянные дубины (и те и другие имели двойной вес, чтобы, как поясняет Вегеций, «новобранец, получив настоящее, более легкое оружие, как бы избавившись от более тяжелого груза, сражался спокойнее и бодрее»). При этом особое внимание обращалось на то, чтобы новобранец в первую очередь учился наносить колющие удары и, стремясь нанести рану, сам не открывал ни одной части своего тела[135].

После усвоения воинских основ и прохождения физической подготовки легионеры переходили к коллективным упражнениям и тактическим маневрам (decursiones). Они включали разного рода шанцевые работы по строительству различных видов укреплений, а также учебные сражения — пехотинцев против пехотинцев или против конницы[136]. В частности, «они строились четырехугольником, плотно сомкнув над головами щиты; первый ряд стоял прямо, второй — пригнувшись, следующие — ниже и ниже, посередине стояли на коленях; так делалась наклонная, точно скат крыши, «черепаха». Потом два человека при оружии… взбегали вверх по скату по сомкнутым щитам и там, передвигаясь свободно, как будто по твердой земле, то как бы отражали противника с краев «черепахи», то вступали в схватку друг с другом, сходясь посередине»[137]. Подобного рода «черепаха» (testudo) применялась и в сражениях императорского времени.[138]

Здесь отрабатывались различные тактические элементы: маневрирование, развертывание в боевые порядки, действия в атаке, действия в обороне, преследование, штурм крепостных стен. Такие площадки, как храмовый комплекс пирамиды Джосера с крепостными стенами, позволяли отрабатывать все эти элементы.

Обратите внимание на слова, которые применяли и применяют в отношении стойких, подготовленных людей: закаленный, твердость духа, железная воля, прожженный, старой закалки, не боги горшки обжигают, выковал характер, закаляйся как сталь, прошел огонь и воду. Процесс ковки, закалки (обжиг и охлаждение) клинка прототипологично отображает такой процесс и в «перерождении» человека. Дух сначала развоплотился, тело как сосуд очищен и подготовлен, можно и воплощаться. Разборка — сборка! Так как там с выражением, что нас не убивает, то делает нас сильнее? Баня, которую любили римляне, как раз ярко демонстрировала процесс закалки и преобразование человека. Испытания — это необходимое условие для желающих обрести силу духа! На Руси, кстати, был такой ритуал: бабка–повитуха слабых новорожденных детей замазывала по самую маковку в тесто, клала этот пирог на хлебную лопату и засовывала на некоторое время в теплую печь с различными причитаниями. Там ребенок «допекался», становился сильнее и жизнеспособнее. Подобным образом лечили детей постарше, если они заболевали: их сажали на лопату и осторожно подносили к горящей печи. В этом случае считалось, что болезни сжигаются и вместе с дымом выходят через трубу, а «заново перепеченный» ребенок становится более здоровым. Выполняла этот ритуал деревенская знахарка. Таким образом человека проводили через огонь с последующим обмыванием — человек становился собранным, совершенно «новым».

На третьем этапе подготовки, в Луксорском и Карнакском храмовых комплексах, в Асуане происходил процесс приобщения к культу Смерти. Здесь самыми главными понятиями становились долг, доблесть, честь, а ведь легионеру было не все равно как умирать. Если смерть все равно не отодвинуть, то умереть надо достойно, и это достоинство выражалось не в гибели за Отечество, за кровных родственников, за религиозные взгляды, а отражалось в доблести, чести, и выполнении долга. Страх потерять репутацию в глазах тех, с кем воин жил и воевал бок о бок долгое время, часто был, очевидно, сильнее страха за собственную жизнь.

Римляне очень хорошо понимали, что важнейшим фактором вооруженной борьбы является моральный дух сражающихся и то, на какие ценности они ориентируются. Были вещи, которые, благодаря перерождению человека, оказались ценнее собственной жизни и борьбы за Отчизну.

«Чувство чести, — писал Вегеций, несомненно, выражая распространенное мнение, — делает воина более подходящим, чувство долга, мешая ему бежать, делает его победителем».[139]

Но это не все. Доблесть (virtus) и дисциплина, во многом определили специфику римской военной организации в целом. Именно римская virtus обусловливала особую состязательную агрессивность римских воинов в бою, а дисциплина выступала как сила, противоположная ей по своей цели, и была призвана сдерживать честолюбивые порывы отдельных бойцов. С одной стороны поощрялась индивидуальная отвага, искусное владение оружием и боевая ярость, а с другой стороны, римское военное искусство предполагало умение воина стойко держать свое место в тактической картине боя, следовать сигналам и беспрекословно повиноваться приказам.

Именно в боевой обстановке в полной мере разворачивается действительно бескомпромиссное, ревностное соперничество в храбрости, в котором участвуют и отдельные воины, и целые подразделения, и отряды разных родов оружия, и противоборствующие армии. Легион состязается в храбрости с легионом, легионеры соревнуются в храбрости со всадниками и пехотинцами вспомогательных отрядов, воины одного крыла — с воинами другого, новобранцы — с