обратился ко мне, — сказала я.

На красивом лице Нэша снова появилось странное смущённое выражение.

Я упёрла руки в бока.

— Что?

Он поморщился.

— Я пытался пойти к Стефу, но Нокс добрался до него первым. Без обид.

— Я не обижаюсь. Я бы тоже предпочла Стефа. Так что ты нашёл для Лины?

Нэш оглянулся через плечо. Я сделала то же самое. В Нокемауте сплетни распространяются быстро. Если нас подслушают посторонние, Лина узнает о своём подарке ещё до того, как Нэш покинет библиотеку.

Он выудил из кармана телефон и открыл фотографии.

— Вот это.

Я взяла у него телефон и увеличила изображение пары очень сексуальных ковбойских сапог.

— Обувь. Отличная работа, шеф. Тебе определённо сегодня перепадёт.

Нэш вздохнул с облегчением.

— Слава богу.

— Итак, что ещё я могу для тебя сделать?

— Я хотел бы забронировать один из конференц-залов для проведения нескольких тренингов в ближайшие пару недель.

— Само собой. Что за тренинги? — спросила я.

— Информирование сотрудников служб экстренного реагирования об аутизме. Мы начнём с моих копов, затем перейдём к пожарным, медицинским и социальным работникам. Я подумал, что в библиотеке будет более дружелюбная обстановка, чем в полицейском участке.

Нэш с осени работал над этой инициативой, не покладая рук. Весь город собрался на его благотворительный вечер барбекю, который собрал достаточно средств, чтобы оснастить каждую машину службы экстренного реагирования наушниками с шумоподавлением и утяжелёнными предметами одежды.

(Ощущение давления, например, от крепкого объятия, может помочь людям с аутизмом успокоиться, поэтому если на человека накинуть утяжелённое одеяло или курточку, это также поможет, — прим. пер)

— Ты молодец, шеф. Я горжусь тобой.

Нэш выглядел довольным и смущённым.

— Спасибо, Слоани.

— Слоан, извини, что прерываю. Но я кое-что нашёл в корзине для возврата книг, — сказал Джамал, присоединяясь к нам.

(В американских библиотеках возврат книг осуществляется не в руки библиотекарю, а в специально отведённые корзины, выглядящие как большие контейнеры с относительно узкими прорезями; то есть, туда можно вложить книгу любой толщины, но при этом нельзя просунуть руку и украсть сданные книги; такие корзины часто стоят снаружи библиотеки, и книги можно сдать даже в нерабочие часы, — прим. пер)

Я застонала.

— Только не говори мне, что это ещё одна белка.

— Нет, не в этот раз, слава Богу. Мой обед остался нетронутым. Там было вот это, — он протянул мне простой белый конверт. — Вероятно, кто-то из пожилых людей принял это за почтовый ящик.

На обороте аккуратными печатными буквами было написано моё имя. Мы встречали много интересного в корзинах для возврата книг. Школьные учебники с вложенными в них домашними заданиями, перчатки, ретейнер, помятая буханка хлеба, которой предполагалось накормить уток в парке, пока малыш Бу Уолкерсон не решил, что прорезь для возврата книг выглядит более голодной.

(Ретейнер — это ортодонтическая шина, которая нужна, чтобы фиксировать зубы в правильном положении после завершения ортодонтического лечения, — прим. пер)

— Спасибо, Джамал, — сказала я, вскрывая конверт большим пальцем. — Эй, ты не мог бы сообщить Белинде и её друзьям, что Сесилии не будет здесь ещё несколько часов? Им не нужно бронировать места, — я кивнула в сторону группы энергичных пожилых читательниц, которые заняли все места в первых двух рядах, разложив на сиденьях всё, что смогли найти в своих огромных сумках.

— Конечно, — сказал он и убежал.

Я развернула бумагу и нахмурилась.

— Любовное письмо? — поддразнил Нэш, заглядывая мне через плечо. Мы оба одновременно напряглись. — Что за чертовщина? — он выхватил письмо у меня из рук.

Я потянулась за ним.

— Извините, шеф Цепкие Ручонки. Это моё.

Исчез добродушный, влюблённый мужчина, озабоченный тем, как произвести впечатление на свою женщину с помощью обуви. На его место пришёл полицейский с каменным лицом, который определённо отнёсся к этому слишком серьёзно.

— Тебе кто-то угрожает? — спросил Нэш, перечитывая записку. Она была написана тем же почерком, что и моё имя на конверте.

«Прекрати сейчас же, пока кто-нибудь не пострадал».

— Я уверена, что здесь нет ничего страшного, — настаивала я. — Кто-то, наверное, расстроился из-за штрафов за просроченные книги.

— У тебя в последнее время были разногласия с кем-нибудь? Кроме Люсьена, — спросил Нэш.

Люсьен. Что, если записка от одной из его бывших любовниц?

— Ха. Очень смешно. Ничего необычного. Я уверена, что тут ничего особенного, — настаивала я.

Нэш держал записку так, чтобы я не могла дотянуться.

— Тем не менее, за последние несколько месяцев многие из моих людей попали в беду. Я не собираюсь рисковать. И тебе я тоже не позволю.

— Нэш, это записка. Причём не очень угрожающая. Что ты собираешься делать? Снимешь отпечатки пальцев, а затем проведёшь анализ почерка?

У полиции Нокемаута не было бюджета большого города.

— Я, по крайней мере, собираюсь следовать протоколу, — упрямо сказал он. — Когда корзина приёма книг опустошалась в последний раз?

Я засунула руки в задние карманы джинсов.

— Это должно делаться перед закрытием и в середине утра. Но сегодня мы были заняты декорациями, так что со вчерашнего вечера её не трогали.

— Я проверю наружные камеры, посмотрим, есть ли там хороший ракурс, — сказал Нэш. — А пока подумай о тех, кто мог быть особенно зол на тебя в последнее время.

— Да, шеф, — проворчала я.

— И я хочу знать, получала ли ты ещё какие-нибудь анонимные письма. Дункан Хьюго за решёткой, а Тэйт Дилтон в могиле, но это не значит, что мы должны терять бдительность.

— Ладно. Но можем ли мы, по крайней мере, договориться никому ничего не сообщать? Я не хочу, чтобы Наоми и Лина волновались по пустякам.

— Неа.

— Серьёзно? — Нэш имел привычку рубить правду-матку.

— У тебя есть двадцать четыре часа, чтобы рассказать им всё самостоятельно. Если ты этого не сделаешь, то расскажу я сам. Лучше, чтобы все были в курсе. Я не хочу, чтобы кто-то рисковал.

— Так. Теперь ты начинаешь выводить меня из себя. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как похитили Лину. Ты переловил всех плохих парней.

— Не всех, — спокойно сказал он.

— Зачем Энтони Хьюго отправляться в Нокемаут, чтобы закончить то, что начал его сын? И зачем сосредотачиваться на мне? Я не имею к этому никакого отношения. В этом нет никакого смысла, — у меня внутри зародилось жуткое ощущение мурашек, пока вокруг нас бодро кипела библиотечная жизнь.

— Пока Энтони Хьюго не окажется за решёткой, мы не можем позволить себе расслабиться.

— Супер. Я сегодня точно буду спать как младенец, — сухо съязвила я.

— Я просто хочу, чтобы ты была осторожна. Будь бдительна. Если тебе что-то покажется странным, я хочу знать об этом.

— Хорошо. Но это работает в