Подобно нищему, считающему медяки, полумесяц бросил желтоватый свет на волнующееся море. Погасив огни, маленькая лодка упорно продвигалась к голой глыбе известняка впереди. Мыс Калипсо. Шкипер, просоленный морской волк, не говорящий по-английски, стоял у руля. Получив щедрое вознаграждение за свою работу, он закрыл глаза на определенные странные подробности путешествия.

Кэдмон взглянул на Эди. В темноте виднелся только бледный овал ее лица, оба они были в одинаковых черных гидрокостюмах с надетыми на голову черными капюшонами.

— Знаешь, может быть, нам все-таки следовало предоставить это дело британской разведке, — понизив голос, промолвила Эди. — Еще не поздно.

Сидевший напротив Кэдмон подался вперед, поставив локти на колени.

— Пока Макфарлейн не войдет в Иерусалим, британская разведка и израильский «Моссад» мало чем могут ему помешать. Эти ребята не слишком-то верят пророчествам Страшного суда. И хотя разведывательные ведомства сделают все возможное для предотвращения террористического акта на Храмовой горе, они не начнут действовать до тех пор, пока у них не будет материального подтверждения того, что Макфарлейн намеревается совершить немыслимое. Меня, однако, подобные нормы больше не связывают.

— Да, но если только речь не идет о том, чтобы убить Мак… — Эди быстро зажала рот рукой, затем отняла ее и закончила: — Ты ведь именно это и замыслил, правда?

— Для того чтобы уничтожить змею, ей нужно отрезать голову.

— А если эта змея вывернется и укусит тебя?

Вместо ответа Кэдмон сказал совсем другое:

— Полагаю, тебе нужно вернуться в Ла-Валетту вместе со шкипером.

— Я уже говорила, что тебе придется меня оглушить, чтобы помешать отправиться вместе с тобой на мыс Калипсо… Что случилось? — встревоженно прошептала она.

— Причин для беспокойства нет. Шкипер просто заглушил двигатель.

— Значит, это наша остановка, так? — Эди уставилась на неприступную скалу, нависшую над маленьким суденышком.

Кэдмон всмотрелся в темноту. Стена известняка поднималась над морем примерно на двести метров.

— Да, знаю. Определенно, в этом есть что-то готическое.

Говоря, Кэдмон подошел к борту, мягко ступая по палубе неопреновыми ботинками. Эди последовала за ним, разбивая его надежду на то, что в самый последний момент она передумает.

— Отлично. Принимаемся за дело, — сказал он, перекидывая ногу через борт, и в следующее мгновение плюхнулся в холодное море, радуясь тому, что до берега совсем недалеко.

Рассекая воду, Кэдмон увидел, как Эди прыгнула с борта, показывая, что она хорошо плавает.

Через несколько минут, дрожа от холода и учащенно дыша, они выбрались на узкую полоску земли, усеянную каменными обломками, сорвавшимися со скалы.

Оглянувшись, Кэдмон увидел, что лодка уже развернулась и направляется домой. Шкипер даже не потрудился убедиться в том, что пассажиры благополучно добрались до земли.

Сняв капюшон, Эди указала на внушительную скалу:

— Не знаю, как мы без альпинистского снаряжения поднимемся на эту прелесть.

— Сведущий источник сообщил, что где-то недалеко начинается узкая тропа.

Этим «сведущим источником» был молодой бармен, заявивший, что в детстве не раз поднимался на утес. Для местной молодежи это был своеобразный ритуал.

Кэдмон снял с плеча прорезиненный рюкзак. Открыв его, достал еще одну водонепроницаемую сумку, откуда вытащил моток проволоки, нож в ножнах, зеленый лазерный фонарик, два фонаря, навигатор джи-пи-эс, топографическую карту и две пары спортивных кроссовок. Проверив и перепроверив снаряжение, он расстегнул молнию «сухого» гидрокостюма. Как и у Эди, под ним у него был надет черный спортивный костюм.

— Полагаю, пришло время еще раз напоследок все обдумать, да? — Хотя Эди и попыталась изобразить храбрую улыбку, ей было страшно.

— Да, боюсь, это время пришло. — Сжав правую руку в кулак, Кэдмон размахнулся и нанес Эди быстрый точный удар в висок.

Та тотчас же закатила глаза и, обмякнув, начала падать, оглушенная невидимым ударом, но Кэдмон успел ее подхватить.

Нежно уложив Эди на песок, он подсунул ей под голову пустой рюкзак, затем вложил в обмякшую руку фонарик. Если он не вернется до того, как Эди придет в себя, или если вообще не вернется, она сможет подать сигнал о помощи.

Стоя на коленях, он наклонился и поцеловал ее в губы.

Извини, любимая. Ты не оставила мне выбора.

Не в силах остановить то, что уже превратилось в непреодолимую привычку, Стэнфорд Макфарлейн в который раз посмотрел на безобидный с виду контейнер, стоящий в углу верхнего этажа башни.

Прежде чем упаковать Ковчег Завета для транспортировки, он несколько часов смотрел на него, охваченный благоговейным почтением. Для человека, привыкшего к суровой строгости баптистской церкви, Ковчег был языческой роскошью. Начиная с пары свирепых золотых херувимов, установленных на золотой крышке, до странных непонятных символов, высеченных на всех четырех стенках, он говорил о своем древнем священном происхождении. О времени, когда Моисей вел израильских детей в землю, обещанную им Богом.

Охваченный внезапным беспокойством, Макфарлейн отодвинул складной стул от походного столика и схватил очки ночного видения. Держа их в руке, подошел к квадратному отверстию в стене. Когда-то давно рыцари-иоанниты использовали башню для наблюдения за морем. Сегодня ночью она служила той же цели: полковник высматривал роскошную яхту, которая в начале недели вышла в море от берегов Израиля. Принадлежащая Моше Резнику, депутату Кнессета и основателю движения Третьего иерусалимского храма, яхта ненадолго бросит якорь в бухте, примет на борт ценный груз; после чего возьмет курс обратно на Хайфу. Оттуда Ковчег Завета будет доставлен в Иерусалим. Сопровождать его во время путешествия по морю будут сам Макфарлейн и сержант-комендор Бойд Бракстон. Остальные прилетят в аэропорт Бен-Гурион как туристы-христиане, совершающие паломничество в Иерусалим.

Яхта должна была появиться через час.

Многие считали, что Ковчег, если его когда-нибудь обнаружат, должен отправиться в музей. Однако на самом деле для него существовало только одно место, предписанное самим Господом. Третий иерусалимский храм, который еще только предстояло возвести.

Когда храм будет построен, он простоит тысячу лет. Как и было предсказано пророком Иезекиилем.

Макфарлейну помогали члены движения Третьего иерусалимского храма — евреи, истово верящие в пророчества Иезекииля, убежденные в том, что из пепла великого сражения Гога и Магога выйдет новый мессия.

Хотя некоторые христиане осуждали евреев, обвиняя их в том, что они убили Спасителя, Макфарлейн помнил, что сам Иисус был евреем. Как и его родители. Как и все его предки. Все до одного первые последователи нового учения были евреями. Евреи — избранный народ, хранители первого и второго храмов, хранители Ковчега Завета. И в грядущей великой битве они одержат победу, выполнив предназначение, предсказанное Иезекиилем.