Вертолет, круто задрав хвост, пошел в сторону и вверх, спеша уйти от столь негостеприимного места. А взводный все еще продолжал падение, сгруппировавшись и согнув ноги. С земли было видно, как пули рвут в клочья камуфлированную ткань тяжелого бронежилета, но Зима держал его мертвой хваткой. Перекатившись несколько раз, он отшвырнул бронежилет в сторону.

— Держи, Экзюпери, ты на борту кое-что забыл! — крикнул он авианаводчику, лежавшему за камнями, выцеливая какого-то особо настырного «духа». — Все руки поотбивали, уроды! — Он встряхнул ладонями, и вдруг одна из них прямо на глазах стала красной от крови — пуля чиркнула по левому предплечью, ранив взводного. Не обращая внимания на кровь, Зима спокойно вытащил из приклада индпакет и быстро перевязал себя.

— Хантер! — вернул Егерь к реальности. — Глянь, как там наш радист, живой? Нужна связь! — Он неторопливо отстреливался короткими очередями, одновременно успевая руководить подчиненными, залегшими широкой цепью. Похоже, ротный что-то задумал.

— Айн момент! — пообещал замкомбата, стаскивая с радиста шлем, расстегивая крепление радиостанции и осматривая бойца. «Потерявшие сознание падают мягко» — вспомнил он медицинские наставления, и они не соврали: переломов не было. На груди броника заметен пулевой след, пуля выбила «гнездо», но выходное отверстие отсутствует — должно быть, расстояние до вражеского стрелка превысило сотню метров и титановая пластина выдержала удар, сохранив жизнь связисту.

— Подъем, Евлампий! — Замкомбата окликнул бойца по прозвищу, отвесив пару пощечин, приводя в чувство. — Просыпайся, связь давай!

— Не могу, товарищ старший лейтенант, я убит! — хрипло пробормотал солдат, не открывая глаза и тяжело дыша.

— А с кем ты сейчас разговариваешь? — едва не рассмеялся Хантер, пригибая голову пониже — пули вокруг жужжали шмелями. — Я тебе кто, Илья-пророк[128], у которого вся десантура проходит собеседование перед чистилищем?! Подъем, Евлампий, хорош шланговать! Связь давай!!!

— Это… Сейчас, я мигом… — окончательно очнулся тот, ошалело оглядываясь по сторонам. — Мухой, товарищ старший лейтенант! — Связист подтащил к себе радиостанцию.

— Вот это другое дело! — обрадовался Хантер. — Наладишь связь, цепляй все на себя, — он кивнул на каску и бронежилет, — и дуй к ротному, я там тоже рядом буду. И не тяни! — С этими словами Александр пополз к солдату, которого снайпер снял «прямо в люке».

Рядовой Ковалев был мертв — это было очевидно и без всякой медицины. Пуля пробила бронежилет, угодив прямо в сердце. Голубые глаза парня спокойно и с легким удивлением смотрели в бездонно-синее афганское небо — очевидно, он даже не успел ощутить боли. Опустив ладонью веки убитого, старлей с тяжелым сердцем вернулся к своим.

Там складывалась невеселая картинка — на посадку заходили сразу пять вертолетов первой волны. Душманы, недавно всем скопом азартно охотившиеся на их «вертушку», теперь не решались безнаказанно проделать то же самое с другими винтокрылыми машинами — группа капитана Егерского сковала их боем. И тем не менее, как заметил Хантер, вертолеты пока еще не могли высаживать десант безопасно — каждый из них, зависнув, все равно попадал под огонь автоматического оружия.

Внезапно послышался характерный гул: два «крокодила»[129]с подлета утюжили мощным вооружением окраины кишлака. После них два других Ми-24 обработали цели в кишлаке «капельками»[130], мощные разрывы больно ударили по барабанным перепонкам. Заступничество «крокодилов» позволило пятерке транспортных «мишек» высадить десант более или менее спокойно — и только с замыкающей «вертушки» бойцы сыпались воробьями с опасной высоты, да так, что «крайнему» пришлось прыгать чуть ли не с семиметровой отметки.

Теперь, когда десантно-штурмовая рота собралась в полном составе, Егерь начал действовать по заранее утвержденному плану. Однако душманы с этим не согласились — стоило вертушкам удалиться, как моджахеды открыли такой огонь, что минут пять нельзя было даже голову поднять. Послышались крики раненых, фельдшер пополз оказывать первую помощь. У тех, кто оборонялся в кишлаке, оружия и боеприпасов оказалось с избытком: вскоре заговорил тяжелый ДШК[131], на флангах появились гранатометы, и все это не сулило десантированной роте спокойной старости.

Подобравшись к Егерскому, Хантер услышал, как тот советуется с комбатом по радио. Одновременно Экзюпери на крутых матюгах общался со своим вертолетным начальством — те не желали рисковать экипажами и техникой. Авиационное руководство категорически не соглашалось на высадку десанта ближе, чем в километре от места десантирования третьей роты. Заметив рядом старшего лейтенанта Петренко, ротный оживился.

— Что будем делать, Хантер? — спросил он, передав гарнитуру радиостанции «чудом воскресшему» Евлампию. — Вторую волну вертолетчики готовы высадить только в километре от нас, вон на той гряде — указал он на цепочку холмов на востоке. — С одной стороны, это неплохо — там они перекроют «духам» пути отхода, а с другой — нам надо что-то предпринять, пока нас не перебили, как куропаток. Комбат говорит — мол, принимайте решение вдвоем с Хантером. Выкручивайтесь, пока я не прилечу, а там и броня подоспеет.

— Какие потери? — неожиданно спросил замкомбата и закурил, лежа на боку, угостив ротного.

— «Двухсотый» — один, рядовой Ковалев, — доложил Егерь то, что Хантер знал и без него. — «Трехсотых» двое. Зима легко ранен, еще двое травмированы во время десантирования, повредили ноги — вертуны, сволота, чуть не с высоты пятиэтажки их бросали! Но это еще не все: мой замполит, старший лейтенант Климов, при высадке из вертушки, похоже, сломал обе ноги…

— Вот же козлы винторогие! — Замкомбата с остервенением выплюнул окурок. — Ей-богу, после этих боевых накатаю заяву в прокуратуру!

— Ничего ты не добьешься, Хантер! — невозмутимо заметил Экзюпери, лежавший рядом с ротным и постреливавший одиночными куда-то вдаль. — Вертуны предъявят инструкции и наставления, согласно которым, если их исполнять, в Афганистане вообще в воздух подниматься нельзя! Не строй иллюзий, давай лучше думать, как нам «духов» обложить, пока они не расползлись по своим схронам…

— Что предлагаешь, ротный? — Замкомбата, по обыкновению, начал с опроса общественного мнения.

— Думаю, стоит разделиться на три группы и начать охватывать душманов полукольцом, одновременно сдерживая их в центре. Но тут возникает одно «но». — Он вприщур взглянул на замполита батальона. — У меня не хватает третьего взводного, он в госпитале после тифа, а командовать его группой должен Климов, замполит роты. Теперь и он вышел из строя, а в третьей группе у меня как раз огнеметчики…