— Они смогут выломать двери? — спросила я.

— Если хорошенько постараются. Да и стены тоже не выстоят, если на то пошло. — Дракон указал на пару деревянных повозок, что катились вниз по склону, нагруженные длинными железными стволами пушек. — Чары не могут выдерживать пушечный огонь до бесконечности. — Саркан отвернулся от окна. — Ты ведь и сама знаешь, что мы уже проиграли, — без обиняков заявил мне он. — Мы можем убить сколько угодно солдат и потратить сколько угодно заклинаний и эликсиров: Чаще оно только на пользу. Наверное, нам стоило бы отвезти детей к их родне по материнской линии и поискать помощи на севере, вокруг Гидны…

Дракон не сказал ничего такого, чего бы я не знала сама, сейчас или прежде, когда летела домой, точно птица в разоренное гнездо.

— Нет, — отрезала я.

— Послушай меня, — промолвил Дракон. — Я знаю, что твое сердце в этой долине. Я знаю, ты не можешь ее бросить…

— Потому что я с ней связана? — резко спросила я. — Я и другие девушки, которых ты забирал?

Я нежданно-негаданно ввалилась в его библиотеку, притащив за собой целую армию, не говоря уж о незваных гостях; в башне полно народу, и не поговоришь по душам, но я его еще не простила. Мне хотелось остаться с ним наедине и вытрясти из него все ответы, а потом встряхнуть еще раз, чтоб мало не показалось. Саркан молчал, и я усилием воли приглушила кипящий гнев. Не время сейчас ссориться.

— Не в том дело, — вместо того сказала я. — Чаща проникла в Кралийский королевский замок, а ведь до него отсюда неделя пути. Куда бы мы ни отвезли детей, ты думаешь, Чаща до них рано или поздно не доберется? По крайней мере, здесь у нас есть шанс на победу. Но если мы обратимся в бегство, если позволим Чаще захватить всю долину, мы никогда и нигде не соберем такую армию, что прорубилась бы к самому ее сердцу.

— К сожалению, — парировал Дракон, — та армия, что есть у нас сейчас, смотрит не в том направлении.

— Значит, нам надо убедить Марека повернуть ее вспять, — заявила я.

Мы с Касей отвели детей вниз, в подвальную кладовую, в самое безопасное место, и соорудили для них постель из соломы и запасных одеял с полок. Кухонных припасов время не затронуло, а все мы так проголодались после нашего панического бегства через горный перевал, что даже тревога не отбила нам аппетита. Я взяла с ледника кролика, положила его в горшок, добавила моркови и сухой гречки, воды, и поверх всего сотворила «лирипталем», чтоб получилось что-то съедобное. Мы вместе жадно уплели блюдо за обе щеки, про миски даже не вспомнив, и почти тут же дети забылись измученным сном, прижавшись друг к дружке.

— Я с ними посижу, — заявила Кася, устраиваясь рядом с соломенной постелью. Она положила рядом обнаженный меч и накрыла ладонью лобик спящей Мариши. А я замесила в тазу пресное тесто — самое простое, из муки с солью и воды — и потащила тазик наверх, в библиотеку.

Снаружи солдаты уже разбили шатер для принца: весь белый, с двумя высокими магическими светильниками перед входом. Их синий огонь подсвечивал белоснежное полотно нездешним заревом, словно шатер опустился на землю прямиком с небес: наверное, так оно и задумывалось. На флагштоке реяло по ветру королевское знамя: алый орел с раскрытым клювом и выпущенными когтями. Солнце садилось все ниже. По долине медленно ползла длинная тень западных гор.

Вышел герольд и встал между светильниками, официальный и строгий, в белых одеждах и с должностной массивной золотой цепью на шее. Благодаря этой цепи работы Рагостока голос герольда пробивал башенные стены точно рев праведных труб. Герольд перечислял все наши преступления: порча, государственная измена, убийство короля, убийство принцессы Малгожаты, убийство отца Балло, тайный сговор с изменницей Алошей, похищение принца Казимира Станислава Алгирдона и принцессы Регелинды Марии Алгирдон — мне понадобилось несколько мгновений на то, чтобы осознать, что речь идет о Сташеке с Маришей, — пособничество врагам Польнии и так далее. Услышав, что Алошу назвали изменницей, я порадовалась: может, это означает, что она еще жива.

Список заканчивался требованием выдать детей и немедленно сложить оружие. После того герольд перевел дух, выпил воды и начал эту жуткую литанию сначала. Люди барона беспокойно толклись у основания башни, где встали лагерем, и искоса поглядывали на наши окна.

— Наш Марек необычайно убедителен, как я вижу, — проговорил Саркан, переступая порог. На его шее, тыльной стороне ладони и лбу тускло поблескивали масляные пятна: он готовил в лаборатории эликсиры забвения и сна. — И на что тебе это? Очень сомневаюсь, что Марек съест отравленный каравай.

Я выложила тесто на длинную и гладкую мраморную столешницу. Представила себе своих волов, вспомнила, как я их лепила: волы раскрошились и рассыпались на куски, но я ведь смастерила их просто-напросто из жидкой грязи.

— А песка у тебя не найдется? — спросила я. — И каких-нибудь мелких железяк?

Пока герольд нараспев вещал снаружи, я закатала железные опилки и песок в тесто. Саркан сидел напротив, переписывая из книг длинное составное заклинание иллюзии и ужаса. В песочных часах между нами пересыпался песок, отмеривая время, пока готовятся эликсиры. Несколько бароновых солдат с несчастным видом ждали, неспокойно переминаясь с ноги на ногу в углу комнаты. Едва упали последние песчинки, Саркан отложил перо: расчет оказался идеально точен.

— Ладно, пошли со мной, — позвал он, отвел солдат в лабораторию и выдал им по склянке — нести вниз.

А я мурлыкала про себя мамины пекарские песенки и все разминала и разминала тесто — размеренно и ритмично. Я думала об Алоше: как она отковывала лезвие снова и снова, каждый раз вкладывая в него еще по чуть-чуть магии.

Хорошенько вымесив тесто, я оторвала кусочек, вылепила башню, поставила ее посередке и, завернув кверху край с одной стороны, воспроизвела гряду гор позади нас.

Вернулся Саркан — и мрачно покосился на мое творение.

— Очаровательная моделька, — произнес он. — Детишкам наверняка понравится.

— Иди сюда и помоги мне, — попросила я. Защипнув мягкое тесто, я соорудила вокруг башни стену и размеренно забормотала над ней один из заговоров земли: — Фулмедеш, фулмишта, — снова и снова, от начала к концу и от конца к началу. На некотором расстоянии от первой я возвела вторую стену, затем третью; и все это время тихонько пела им, не умолкая. Из окна донесся стон, точно деревья загудели на ветру, и пол под нами чуть дрогнул: земля и камень пробудились.

Саркан еще немного понаблюдал за мною. Его нахмуренный лоб постепенно разглаживался. Затылком я ощущала его взгляд. Внутри меня клубком свернулось воспоминание о том последнем разе, когда мы вместе работали в этой самой зале и повсюду вокруг нас буйно разрастались розы и шипастые ветки. Не знаю, хотела я его помощи или нет. Я собиралась злиться на Саркана и дальше, но единения я жаждала еще больше, меня так и тянуло прикоснуться к нему, ощутить искрометное, хрусткое пощипывание его магии в своих руках. Я продолжала работать, не поднимая головы.