тысячи рулонов шелка, двести пятьдесят фунтов чая, около полсотни фунтов горных улунов – особо дорогих сортов чая, которые, к слову, цинам запрещено было продавать иностранцам, шестьдесят три связки медно-цинковых китайских монет (по сотне в связке), пятьдесят восемь талеров, два серебряных слитка, семьдесят шесть жемчужных нитей и небольшую горку разноцветных каменьев в дерюжном мешочке. Продажа вышла преимущественно меновая, но это только начало.

На следующий день они арендовали двор с тремя избами и амбаром поближе к базару, а на самом рынке перебили аренду лавки у джунгарского торговца коврами и подняли цену на свой товар в четыре раза. Поток посетителей не иссякал. Об очередях они ничего не знали, началось столпотворение. К обеду пришлось поднять цену еще в полтора раза. Торговлю вел Аким с Борей, остальные братья занимались охраной. В округе стали появляться первые курильщики – в основном приказчики и мелкие продавцы полулежали на плетёных диванчиках в открытых китайских кабаках.

Другие купцы стали поглядывать на них. Часам к четырем товар в лавке закончился и Филипп решил принимать покупателей прямо на дворе, подняв цену еще в два раза и объявив, что продаются только партии от четверти фунта и ограничил половину мены в пользу талеров и серебра. После этого поток покупателей, наконец, схлынул. Но это отнюдь не означало конца. Это был переход на новый уровень. На следующий день во дворе появился китаец в золотом кафтане с высоким воротом в окружении шестерых вооруженных саблями воинов. Он взял сразу пуд опиума. Старый киргиз Боря, поедая гороховую кашу с бараниной сказал, что он специально ехал сюда за нашим товаром из соседнего города.

Через неделю цена стабилизировалась, опиум уходил быстро, но без ажиотажа, слухи о чудо-зелье активно поползли за пределы Урги. Филипп неспроста увеличил партии, он знал, что конечных потребителей местные ему не отдадут. Стали прибывать средние купцы. Несмотря на увеличение цены, купцы возвращаясь к себе и продавали опиум с огромной выгодой. Амбар и одна изба, арендованные братьями под завязку были забиты шелками, бархатом, чаями, золоченой бумагой, дорогой посудой, лекарствами, одеждой. Что-то уже не помещалось и лежало прямо во дворе. Серебро, золото и деньги хранили в сундучках. Места не хватало. Пришлось арендовать соседний двор, заплатив троекратную цену. Братья получили первое жалование. Принарядились, накупили себе всякой всячины, в том числе – острых японских мечей и ножей, браслетов, перстней, сапог из тончайшей кожи. Аким зачем-то приобрел себе шубу из чернобурки и расхаживал в ней, несмотря на жару, на каждом его пальце сверкал перстень. Повадились братья ходить в особые избы, где азиатские девицы делали им «удивительный» массаж и всяческие другие приятные процедуры. Пировали-вечеряли тоже сытно, едали диковинно нежных жареных птиц, плоскую лапшу с травами, знакомую свинину в «меду», рыб, морских огурцов, запивали желтым вином, заедали дивными рогатыми дынями и бананами. Полюбились им и китайские сладости – кирпичные пироги с ананасами, кексы с клубникой и лунные пряники.

Филипп считал доходы, которые перещеголяли все его ожидания. Однако неожиданное богатство порождало и новые заботы. Во-первых, столь стремительное обогащение без пользы для себя не станет терпеть ни одна власть и рано или поздно им придется с ней столкнуться. Он даже не предполагал в какой форме это произойдет, но не сомневался, что однажды у них во дворе появится кто-то влиятельный. Во-вторых все приобретенное добро нужно было еще как-то увезти – значит, требовались новые крепкие телеги и лошади, желательно ломовые и наемные работники. Стоило подумать и о безопасности. Здесь они уже натыкались на множество завистливых взглядов других купцов и просто разбойного вида субъектов, но в Урге цины строго следили за порядком, оберегая статус крупного центра внешней торговли – повсюду с регулярной частотой разъезжали их конные караулы, вооруженные луками и «пальмами», но уже в десятке верст к северу лютовали кочевники, а уж дальше, за границей – и говорить нечего. Завадский вспомнил о приказчиках Строганова и его вооруженных бандитах в стрелецких кафтанах. Им бы не помешало огнестрельное оружие, но увы – тут найти можно было только холодное.

К ним на двор заходили не только ради покупок, но и просто познакомиться и поглазеть. Среди последних были в основном русские купцы, они живо интересовались кто такие братья, чем торгуют. Братья угощали их дорогим горным улуном с сахаром, пряниками и «честно» отвечали, что торгуют сонным табаком, выкупленном у киргизов. В один из дней зашел к ним на двор высокий тощий купец с холопами, судя по виду – боевыми. Одет купец был по-московски: бархатная ферязь, красные сапожки, отороченная лисой мурмолка. Борода клином, взгляд плутоватый, длинный язык то и дело облизывал треугольные губы. Держался как будто скромно, но Филипп догадался, что это непростой гость. Назвался он енисейским промысловиком Агриппушкой Дрынниковым, торговцем солью и лошадьми «из-под Маковска».

Он очень хвалил братьев и Завадского, который в свою очередь представился ему «простым Красноярским купцом». Шутил, «радовался» за успешную торговлю, всячески желал удачи, поглаживая свою бороденку, пока хитроватые глаза его рыскали по двору, буквально заваленному дорогими китайскими товарами.

Как только он ушел, Филипп с минуту щурился на забор, а потом позвал Антона с Савкой и говорил с ними о чем-то минут десять, после чего братья сели на свежекупленных выносливых лошадей и ускакали в ночь.

За две недели они распродали двадцать три пуда опиума. Темп был отличным, он опережал даже лучшие прогнозы Филиппа. Все шло как будто даже слишком гладко, поток покупателей не прекращался, пока в один из дней к ним никто не пришел. До обеда – ни одного покупателя. Только мелкий китайский чиновник зашел сведаться о наличии жалоб и забрать небольшой налог на торговлю, да какой-то рябой купец из Шильска с понурым видом, которому дали из жалости банку мартемьяновского меда с кедровыми орехами.

Филипп отправил на разведку Данилу с Акимом и старика Борю. Братья вернулись через два часа и сказали, что сведать ничего не удалось. Все торговцы молчат, как рыбы, но из обрывков бесед, уловленных Борей, стало понятно, что в Ургу прибыл кто-то важный и влиятельный. Поскольку вся прочая торговля в Урге шла обычным своим чередом, Завадский понял, что у них намечаются долгожданные проблемы. Он решил напрямую выяснить все у торговых властей Урги и поручил подготовить взятки, но тут Данила сообщил ему, что вокруг их двора рассредоточились вооруженные китайцы.

Филипп выглянул за ворота.

У двора действительно толпились хмурые китайские воины, сильно отличавшиеся от обычных ургинских стражей. Эти были осанистей, глядели