Премьер-министр Го Чок Тонг посетил Сухарто трижды: в октябре 1997 года и в январе и феврале 1998-го, пытаясь объяснить, что экономика Индонезии находится в состоянии серьезного кризиса и что Сухарто следовало бы отнестись к проведению согласованных с МВФ реформ серьезно. В противном случае паника на валютном и фондовом рынках может привести к краху. Когда премьер-министр вернулся в Сингапур после последней встречи в феврале 1998 года, он сказал мне, что Сухарто ведет себя так, словно он в осаде, и верит, что Запад решил свергнуть его. Го Чок Тонг выразил Сухарто свое беспокойство относительно того, что продолжавшееся ухудшение экономической ситуации может привести к нехватке продовольствия, социальным волнениям и потере доверия к Индонезии. Тогда президент столкнется с серьезными трудностями. Поэтому было важно стабилизировать экономику с помощью МВФ. В ответ Сухарто с уверенностью заявил, что армия полностью поддерживает его. Го Чок Тонг намекнул, что бывают обстоятельства, когда народ так голодает, что солдаты могут отказаться стрелять. Сухарто отверг это предположение – к сожалению, он утратил связь с реальностью. В это самое время, как сообщил посол США нашему послу в Индонезии, один из местных генералов сказал: «Если на улицы выйдет тысяча студентов, мы обрушимся на них со всей силой. Если их будет десять тысяч – силы безопасности будут пытаться контролировать толпу. Если же их будет сто тысяч – силы безопасности перейдут на сторону студентов».

Последующие действия Сухарто привели к дальнейшему понижению курса индонезийской валюты и стоимости ценных бумаг, несмотря на подписание в январе 1998 года второго соглашения с МВФ. Еще не закончился январь, как в индонезийской прессе появились сообщения о критериях, которые президент использовал для подбора кандидатов на пост вице-президента. Эти статьи привели многих к заключению, что наиболее вероятным кандидатом на этот пост был Б.Д. Хабиби. Он получил известность в результате осуществления таких дорогостоящих высокотехнологичных проектов, как создание авиастроительного предприятия.

Некоторые зарубежные лидеры были обеспокоены ситуацией и инкогнито посетили Сухарто, чтобы попытаться отговорить его от такого выбора. Среди них были бывший премьер-министр Австралии Пол Китинг, которого Сухарто считал своим хорошим другом, премьер-министр Сингапура Го Чок Тонг и заместитель премьер-министра Малайзии Анвар Ибрагим. В конце января 1998 года Даим Заинуддин, экономический советник правительства Малайзии, прислал мне письмо. Он просил меня встретиться с Сухарто и убедить его не назначать на пост вице-президента Хабиби. Министры Сухарто сказали ему, что было необходимо, чтобы соседи Малайзии дали Сухарто совет. Я не мог поехать в Джакарту в разгар кризиса, чтобы не сложилось впечатление, что я вмешивался во внутренние дела страны. Вместо этого я решил пойти на хорошо рассчитанный риск и в речи, произнесенной 7 февраля в Сингапуре, предостерег: «Рынок обеспокоен его (президента Сухарто) критериями выбора вице-президента, от которого якобы требовались глубокие знания в области науки и техники. Об этих критериях было объявлено вскоре после достижения второго соглашения с МВФ… Если рынок будет недоволен этим выбором, то, кто бы ни стал вице-президентом, это вновь ослабит рупию». Хотя я не упомянул Хабиби по имени, после этого заявления его сторонники выступили с нападками на меня.

Когда же Сухарто решил тем не менее назначить на пост вице-президента Хабиби, управляющие инвестиционных фондов и валютные дилеры отреагировали так, как и ожидалось. Они стали продавать рупию, и ее курс понизился до 17 тысяч за доллар США, потянув за собой курсы валют и акций компаний стран региона.

В начале февраля 1998 года Бамбанг, сын президента Сукарно, привез на встречу с ним Стива Хенка, профессора Университета Джона Гопкинса. Тот посоветовал, что простым решением проблемы стабилизации курса рупии было бы учреждение Валютного комитета. Пока он публично обсуждал эту идею, курс рупии продолжал сильно колебаться. Рынок терял доверие к президенту, который до того слыл опытным и рассудительным человеком.

Последние назначения на высшие военные и министерские посты, сделанные в феврале и марте 1998 года, были катастрофическими просчетами Сухарто. Он назначил Хабиби на пост вице-президента, потому что, как сказал Сухарто за 48 часов до собственной отставки, никто не желал бы видеть того на посту президента. Сухарто полагал, что никто в Индонезии и ни одна зарубежная держава не стремилась бы отстранить его от власти, если бы они знали, что президентом станет Хабиби. Его партнер по игре в гольф лесопромышленник Боб Хасан был назначен министром торговли и промышленности, а его дочь Тутут – министром социального обеспечения. Почти все другие назначенцы были лояльны по отношению к нему либо к его детям. Наиболее серьезным просчетом было назначение генерала Виранто главнокомандующим вооруженными силами одновременно с присвоением зятю президента Прабово Субьянто звания генерал-лейтенанта и назначением его на должность командующего стратегическими силами «Кострад». Сухарто знал, что Прабово был ярким и честолюбивым человеком, в то же время отличавшимся порывистостью и опрометчивостью.

Я дважды встречался с Прабово за обедом в Джакарте – в 1996 и 1997 годах. Он обладал быстрой реакцией, но его откровенность порой была неуместна. 7 февраля 1997 года, встретившись порознь со мной и премьер-министром Го Чок Тонгом, он сделал странные заявления. По его словам, китайцы в Индонезии находились в опасности, потому что в случае любых волнений или бунтов они пострадали бы как представители меньшинства. Он добавил, что известный преуспевающий индонезийский бизнесмен китайского происхождения Софьян Вананди, принимавший активное участие в политике, был в опасности как «представитель двойного меньшинства», ибо являлся китайцем и католиком. Софьян якобы сказал ему и нескольким другим генералам, что президент Сухарто должен уйти в отставку. Когда я высказал свои сомнения по этому поводу, Прабово стал настаивать, что Софьян действительно сказал это и что католики-китайцы представляют опасность для самих себя. И премьер-министр, и я ломали голову над тем, почему он решил сделать такое заявление о Софьяне – ведь было крайне маловероятно, чтобы какой-либо индонезиец сказал зятю президента, что президент должен уйти в отставку. Мы гадали, не готовил ли он нас к чему-либо такому, что должно было вскоре произойти с Софьяном и другими бизнесменами китайского происхождения.

9 мая 1998 года ушедший в отставку заместитель председателя Объединенного комитета начальников штабов США адмирал Вильям Оуэнс встретился со мной в Сингапуре. Он рассказал мне о странном заявлении, сделанном Прабово во время их встречи в Джакарте за день до того. За обедом в присутствии двух молодых помощников, подполковников, один из которых был доктором, Прабово сказал: «Старик не протянет и девяти месяцев, наверное, он умрет». Будучи в приподнятом настроении по поводу присвоения ему очередного звания и назначения на должность главы «Кострада», он пошутил, что ходят сплетни, будто он может сам предпринять попытку переворота. Оуэнс сказал, что, хотя они были знакомы с Прабово на протяжении двух лет, такие шутки в присутствии иностранца вряд ли уместны. Я ответил, что Прабово поступил по отношению к нему опрометчиво.

На протяжении нескольких месяцев, начиная с января 1998 года, студенческие протесты не выходили за пределы университетских городков, в которых преподаватели, бывшие министры и генералы открыто обращались к толпам студентов, поддерживая требования о проведении реформ. Чтобы продемонстрировать, что он полностью контролирует ситуацию, в разгар кризиса, 9 мая 1998 года, Сухарто уехал в Каир, чтобы принять участие в конференции. Студенты тут же вышли с демонстрациями на улицы, и после нескольких столкновений с полицией по борьбе с беспорядками 12 мая шесть студентов Университета Трисакти были застрелены в тот момент, когда толпа отступала в университетский городок. Последовавшие за этим беспорядки привели к полнейшей анархии – полиция и солдаты практически сдали город бандам, которые крушили, грабили и жгли магазины и дома этнических китайцев и насиловали китайских женщин. Было общеизвестно, что бунты организованы людьми Прабово. Он хотел продемонстрировать некомпетентность генерала Виранто, чтобы по возвращении из Каира Сухарто назначил его (Прабово) главнокомандующим вооруженными силами. Но к 15 мая – возвращению Сухарто из Каира – его игра была уже проиграна.