– Я вижу три подвески.

– Это не дар, это безделица на память. – Я поддела пальцем теплый кулон, свет скользнул по опаловым бусинам и заиграл звездными бликами в глубине.

– Врата, живая кость и голос с той стороны.

– Но здесь только кость, – опешила я.

– Возможно, это только часть дара, – прищурился мастер Ром. – Это все вопросы или будут еще? Вы умеете спрашивать, должно быть, вас интересно учить.

– Вряд ли магистр Холин с вами согласился бы, – пробормотала я, поймала еще один хитрый прищур и, чтобы скрыть внезапное смущение, спросила у него про странную не-мертвую из цветочной лавки, рыжую любительницу букетов.

– Мятущаяся душа… не из наших. Мы позволили остаться. Та, что жила в теле, впустила ее по доброй воле. Вы знали ту, что пришла?

Я кивнула и попросила позволения увидеться, а еще заглянуть в тот домик-затвор, если там никто не живет.

– Там живет мастер Холин, – сказал Ром и рассмеялся. – Разве невесте рода Холин нужно чье-то позволение, чтобы войти в дом к жениху? Думаю, дальше вы и без меня доберетесь. Был рад повидаться и спасибо за доверие.

Шла быстро, а от ограды до низкого крыльца – бежала, потому что дверь была открыта, и в крошечном коридоре я видела его силуэт, очерченный светом, падающим из кухонного окна, расположенного напротив входной двери.

Он не успел обернуться, когда я, налетев вихрем, обняла со спины.

– Ты здесь. – Прижалась всем телом, задыхаясь от отчаянной нежности. И только потом поняла...

– Я здесь, сокровище мое. И спасибо за помощь, я уже отчаялся отыскать эту строптивую куклу.

Не мой Холин обернулся и подхватил меня за плечо, когда я отшатнулась. В другой его руке был невидимый обычным зрением поводок – связанные жгутом нити подчинения – на котором, скрючившись в углу на полу, сидела рыжая не-мертвая с уродливым шрамом на щеке. С чужого лица на меня смотрели знакомые вишневые глаза, полные лютой злобы.

– Вельта…

– Ты привела его! Ты привела его ко мне! Ненавижу! – и низко, угрожающе, как только вампиры умеют, зашипела.

– Ну хватит, – сказал Ясен, посмотрел на пленницу и та забилась, выгибаясь на полу и хватаясь руками за горло.

– Отпусти ее! – не хуже Вельты зашипела я, толкая его к стене, моя костистая рука с призрачными перьями и длинными черными когтями, пробила одежду и кожу, впившись в грудь напротив сердца. Я надавила. Резко и сладко запахло кровью. Вместо того, чтобы оттолкнуть, Ясен прижал меня к себе теснее и склонился к лицу. Сильное, темное, опасное, красивое чудовище. Мое тело желало его до дрожи в ногах, но это было не то чудовище, поэтому когда он качнулся к губам, я отстранилась. Продолжая смотреть в глаза с тлеющими в глубине алыми искрами, медленно убрала руку, втянула когти и перья, отступила на шаг, в комнату позади себя. Он улыбался, слушал мое желание и тоже не отводил взгляда. И не моргал. У чудовищ всегда так, отвел взгляд – проиграл.

Рывок и моя рука снова в тисках.

– Отпусти ее.

– Я ее не держу, – улыбаясь, Ясен махнул свободной от поводка кистью. Вельта сидела в углу и даже не шевельнулась, когда путы ослабли. – Пусть идет.

– Ты убил ее?

– Не совсем я и не совсем убил. Она, как твой приятель Геттар, вечно на пороге. Он привязан виной, а она – своим новым телом. Даже если сбежит из него – все равно вернется. Голод вернет. Не будет питаться – исчезнет, будет – превратится в безмозглую тварь, думающую только о том, чтобы питаться. Хватит вопросов, я бы вернулся к тому, что ты начала. Я же слышу, как ты этого хочешь. Это взаимное чувство, сокровище мое.

– Утешь себя сам, – улыбнулась я и соскользнула в зыбкое между. Он тут же пошел следом, но это было мое убежище, здесь, в домике-затворе, он не мог меня слышать.

Всплеск силы в храме печати зафиксировали, а значит, одним нарушением больше, одним меньше… Тьма обняла меня коконом и опала. Арка цвета ночи с синими искрами, шаг по серой дороге к тому, кого я всегда буду звать, снова теплый кокон мрака и…

– Ой-вэй! – воскликнули хором вокруг меня, в глаза ударило разноцветьем, я рефлекторно зажмурилась, опустила занесенную в шаге ногу и рухнула со стола на не очень мягкое, но живое, подбив второй ногой край. Брякнули тарелки, что-то опрокинулось, потекло, упало, разбилось, в воздухе торжествующе разлился запах паленого коньяка.

Задолго до. Холин-мар.

Дверь в комнатку-мастерскую скрипнула и внутрь протырился вампир, благоухая туалетной водой так, что в носу засвербело.

– Бездный мрак, ну и вонь!

– Да где вонь? Последний писк сезона!

– Видимо, предсмертный, – проговорил Марек, аккуратно выкладывая костяную заготовку на тонко выделанную замшу и убирая резцы в коробку, каждый в свою ячейку.

– Это еще что? На зачет по артефакторике? Ты же вроде еще на той неделе сдал?

– Нет, не на зачет. Просто так.

– Зачем? – Лодвейну не терпелось. Подаренный на двадцатилетие отцом магмобиль торчал во дворе приятеля совсем один и совсем без движения.

– Невесте подарю, – ухмыльнулся Мар.

– А по чесноку?

Холин пожал плечами.

– Приснилось. Зудело в голове пока не взялся. Дурь такая. Серая сова с кулоном в виде совы на лапе. Красивая.

– Которая?

– Обе. Глаза голубые. Нет… золотисто-карие.

– Однозначно, дурь. Идем?

– Переоденусь, – сказал Марек и пошел к себе.

Сон действительно был. А кусок теплой кости у него уже очень давно. С того дня, как брат за грань провалился. Он успел его выдернуть, а сам влип, что обидно, почти на пороге, как в кисель. Помнил плохо, только, что холодно было и хотелось, чтоб кто-нибудь позвал. Потом сел, потом лег. А потом его словно тьмой обняло, и он увидел этот сон в первый раз. Проснулся от того, что его дед за… не понял за что, но тащит, а в его, Мара, руке кусок теплой кости. Потом сон приходил несколько раз, бессистемно. А в последнюю неделю – каждую ночь, пока он не сел резать. Руки будто сами знали, как именно лягут костяные перья. Серые. Кость была белой, а перья виделись серыми.

Глава 11

–