Офелия заметила мужчину, который лежал с запрокинутой головой, и бросилась к нему. На закрытых веках незнакомца она увидела татуировку Миражей. Возможно, это был начальник полиции – первая жертва похитителей.

Он тоже уже не дышал, несмотря на отсутствие ран и следов борьбы, – этакая марионетка, у которой просто перерезали нити.

И однако, его тело было еще теплым.

Офелия медленно отошла, зажав ладонью рот, чтобы не закричать от ужаса. Теперь она понимала, что дверь внизу оставили открытой неслучайно. В «Иллюзионе» вместе с ней сейчас находился еще кто-то. Кто-то, пришедший специально, чтобы прикончить пленников.

Девушка выскочила из «ИГРЫ В ЧЕТЫРЕ РУКИ», проскользнула через галерею с экранами и вышла к лестнице. Ноги сами несли ее к выходу, подальше от этого заведения, но она не могла убежать – теперь, когда была так близка к цели. Отступиться сейчас – значило погубить и Торна, и Арчибальда.

Еще две комнаты. Только две комнаты – и она уйдет отсюда.

С бесконечными предосторожностями, готовясь кинуться прочь при первом подозрительном звуке, Офелия толкнула дверь с табличкой «ЧУЛКИ ИЗ ЧЕРНОГО БАРХАТА» и огляделась, не вынимая монокля. Эта комната была точной копией двух предыдущих. Офелия похолодела, обнаружив посреди подушек и столиков полулежащего в кресле человека. Голова его бессильно свешивалась набок.

Арчибальд!

В спешке Офелия чуть было не опрокинула проигрыватель. Ей пришлось присесть перед креслом, чтобы рассмотреть лицо Арчибальда, скрытое тусклыми спутанными волосами. Оно было ужасно. Офелия так сильно тряхнула Арчибальда, что чуть не выронила монокль.

– Пожалуйста, прошу вас, не умирайте, – прошептала она.

Его рука упала с подлокотника и бессильно повисла в воздухе. Арчибальд не просыпался. Офелия лихорадочно нащупывала его пульс. Если она и сюда опоздала, то никогда себе этого не простит.

Но вот она вздохнула с облегчением: сердце посла билось. Очень слабо, но еще билось. Арчибальд уцелел, несмотря на козни убийцы и прерванную связь с Паутиной.

– Я вытащу вас отсюда, – пообещала Офелия.

Она поискала среди подушек матрас. Удерживать в глазнице монокль, закрывая второй глаз, становилось все труднее. Наконец матрас обнаружился, но пришлось отыскивать и песочные часы. Они оказались на ковре. По-видимому, повесить их над матрасом похитители просто не успели.

Изо всех сил Офелия наступила на колбу часов и раздавила ее. Тело Арчибальда исчезло из кресла.

Оставалось надеяться, что посла сразу обнаружат в его спальне в Лунном Свете и окажут необходимую помощь. Если повезет, показания Арчибальда позволят вычислить шантажиста, автора анонимных писем. Офелия сунула осколки часов в карман, чтобы прочитать их потом. Может быть, с их помощью она сможет размотать клубок преступлений.

Но сейчас нужно было уходить, и как можно быстрее.

Офелия на цыпочках пересекла темную комнату и выскользнула на лестницу.

Но все эти предосторожности оказались тщетными: дорогу ей преградил силуэт, похожий на воздушный шар.

– Мадемуазель Главная семейная чтица, – сказал со вздохом барон Мельхиор. – Поверьте, мне очень хотелось бы избежать этой ситуации.

Барон Мельхиор шел Офелии навстречу, постукивая по паркету тростью с золотым набалдашником. На нем был редингот, расшитый павлиньими перьями, и девушке показалось, что за ней наблюдают десятки выпученных глаз. Что касается глаз барона Мельхиора, то в них читалось глубокое сожаление.

– Держите руки на виду, – ласково сказал он.

Офелии пришлось выпустить блокнот, который она нащупала в кармане. Ей следовало предупредить Ренара об опасности, когда еще была такая возможность. Сейчас уже слишком поздно.

– Вы пришли одна?

– Нет, – выдохнула Офелия.

Барон Мельхиор улыбнулся, и кончики его усов слегка приподнялись. В этой улыбке была не ирония, а сожаление.

– Вы пришли одна. Не хочу вас обидеть, но вы не умеете лгать.

Офелия почувствовала, как в ней просыпается гнев. Она считала этого человека жертвой, а он оказался преступником!

– О вас так не скажешь, вы отличный комедиант.

– Не судите слишком строго. Мои намерения всегда были благородными.

– Ваша сестра знает, как используется ее «Иллюзион»?

– Ее бывший «Иллюзион», – подчеркнул барон Мельхиор. – Нет, Кунигунда не знает, что здесь происходит. Это заведение, с его устаревшими иллюзиями, такое убожество! – и он брезгливо сморщился, показав на экран, где в этот момент из воды вынырнула нимфа и поманила их к себе. – Я придал ему более достойный и современный вид.

По мере того как барон к ней приближался, Офелия отступала. Барон преграждал ей путь к лестнице. Спрыгнуть вниз через перила означало переломать себе все кости. И, насколько Офелия могла заметить, вокруг не было ни одного зеркала. Положение выглядело безнадежным.

Рукой, обтянутой черной перчаткой и унизанной золотыми перстнями, барон Мельхиор указал на табличку с надписью «ТРИ ЗАГАДОЧНЫЕ ДАМЫ».

– Я как раз приканчивал нашего дорогого господина Чернова, когда услышал шум в соседней комнате. Не ожидал встретить вас. Как вы сюда попали? И как смогли пройти комнату-ловушку? Должен признаться, мадемуазель Главная семейная чтица, вы застали меня врасплох.

Девушку охватило леденящее чувство безысходности. Барон Мельхиор не даст ей выйти отсюда живой.

– А я полагала, что вы ненавидите насилие.

– Да, я его ненавижу. Если бы я знал, что Филибер так грубо с вами обойдется, то никогда бы не прибег к его услугам.

Офелия внимательно смотрела на барона Мельхиора в красном свете лампочек. Он казался искренним. Это могло бы сбить ее с толку, если бы она не заметила, что он медленно, но неуклонно перемещается, чтобы отрезать ей путь к отступлению и как можно дальше оттеснить от лестницы.

– Я придаю большое значение искусству жить, мадемуазель, но не меньше внимания уделяю искусству умереть. Цивилизованные люди должны уходить из жизни достойно, и именно такого способа устранить вас я ждал от Филибера. Я мог взять эту миссию на себя, – уверил ее барон Мельхиор, пожав плечами с видом фаталиста, – но господин Торн всегда держал вас в поле зрения… До сегодняшнего дня, по крайней мере.

– И все это для того, чтобы он не смог прочитать книгу Фарука? – прошептала Офелия.

– Мне крайне прискорбно, что столь компетентный человек сует свой нос куда не следует. Брак с вами был его ошибкой – ошибкой, которую я пытался исправить. Конечно, я мог бы убить господина Торна, а не вас, – благодушно добавил барон Мельхиор. – Не обижайтесь, но вы, на мой взгляд, куда менее значительная особа, чем он.