Вернемся к Квинту, который продолжает размахивать руками, произнося свою речь. Через несколько недель они с женой войдут в амфитеатр Арелата (современный Арль), под ликующие возгласы толпы, и сядут в роли почетных гостей рядом с наместником провинции. А когда начнутся зрелища, после нескольких сцен охоты и развлекательных постановок, Квинт получит возможность насладиться возмездием. Среди осужденных на арену выведут главаря шайки разбойников вместе с его подопечными. Он выйдет хромая, и с трибун будут видны кровавые язвы от кандалов на лодыжках. Затем звериный рев положит конец этой некрасивой истории.

Но мы не будем при этом присутствовать. Наш сестерций уже сменил владельца. Это произошло примерно в конце церемонии, когда Квинт, сойдя в толпу, выронил монету. Ее заметил мальчонка, увидев что-то блестящее в пыли. Он передает монету отцу, торговцу гарумом, выезжающему завтра в Массалию (современный Марсель), чтобы встретить там судно, везущее драгоценный соус с испанской земли. Мы тоже окажемся с ним в порту и подождем. В надежде, что корабль не потонет в пути…

Взглянем в последний раз на величественный акведук, царящий над долиной. Какие-то детишки плещутся в воде, и их возгласы доносятся до нас. Под арками акведука проплывает небольшой парусник. Он похож на белую пушинку, уносимую вдаль течением.

Торговец гарумом путешествует уже много часов на своей повозке. Сейчас она пуста, но по возвращении наполнится небольшими амфорами с соусом. Их продадут представителям мелкой местной знати, которые предпочитают роскошные пиры. На это, по крайней мере, он надеется.

Риск, что судно потонет, есть всегда у того, кто занимается морской торговлей. Но этот риск может быть разделен между несколькими членами. Довольно распространена практика создания своеобразного вхождения в долю: несколько торговцев заключают договор и каждый платит свою часть за путешествие на корабле. Таким образом, снижаются затраты на дорогу и в случае крушения потери ниже (даже если весь товар пропадет).

Кстати, о деньгах. Дорога, по которой едет купец, Домициева дорога,[114] вошла в древнеримскую историю со скандальной славой, почти в современном духе.

В данной части империи это важная торговая артерия и место оживленного движения. Можно сказать, аналог современной магистрали, соединяющей север и юг Италии.[115] И Марк Фонтей, живший почти за двести лет до нашего торговца, во времена Цицерона, наверняка это прекрасно осознавал.

В течение трех лет он являлся претором Нарбонской Галлии, имея абсолютную власть и пользуясь ее преимуществами для своего обогащения в ущерб жителям этой области.

Он прикарманивал огромные суммы денег, предназначенные для ремонта дорог, самой известной из которых была как раз Домициева дорога.

Убеждал правительство оплачивать несуществующие строительные работы. Разумеется, таковые все равно приносили ему прибыль.

Давал ход работам весьма сомнительного качества, которые осуществлялись компаниями, отстегнувшими ему взятки. Он постоянно конфисковывал и присваивал имущество, вынуждая сотни галлов обращаться за ссудами к римским банкирам-ростовщикам, его сообщникам.

Наконец, он учинил произвол, обложив тяжелейшим налогом винную торговлю.

В общем, этот тип показал себя как истинный гений бесчестья и коррупции, и мы не можем не отметить некоторой злободневности в отдельных его преступлениях…

Действуя подобным образом, он сумел скопить целых 23 миллиона сестерциев. Сложно вычислить их ценность в современных категориях, предположим, что цифра эта достигла 46 миллионов евро (если принимать курс обмена, при котором два евро равнялись одному сестерцию). Если и по сей день такая сумма кажется нам внушительной, то по тем временам она считалась просто умопомрачительной. Галлы возмутились и послали делегацию в Рим под предводительством своего глубоко почитаемого государя Индуциомара.[116] Тогда против претора-коррупционера возбудили уголовное дело.

Но Марк Фонтей произвел неожиданный выпад. Он попросил, чтобы его защитником был тридцатишестилетний Цицерон, самый блестящий адвокат Рима, некогда по схожим причинам осудивший Верра, правителя Сицилии.

Похоже, что последний развращенный взяточник попросил адвоката общества чистюль о поддержке…

Тем не менее Цицерон согласился. До нас частично дошли тексты его выступлений, в которых он называет Фонтея, кроме прочего, «великолепным римским магистратом», «смелым и невинным римским гражданином, нуждающимся в защите судей».

Мы словно слышим его. Представьте себе властный голос, эхом прокатывающийся в тишине над сотнями слушателей: «Пусть свидетелями мне будут боги и люди! Нет, ни единый сестерций не был взят неоправданно…»

Логика защиты Цицерона подчинялась довольно простой идее. По сути, Фонтей притеснял исключительно галлов, чьи деды вырезали римских солдат. А Верр, алчный правитель Сицилии, грабил республику и утвердившихся в Сицилии римлян, что является более тяжким нарушением.

В результате Цицерон победил, а Фонтей был оправдан и удалился на покой в Неаполь, приобретя там виллу стоимостью 130 000 сестерциев!

Соответственно, его не осудили и не отправили в ссылку. Он даже штраф не заплатил. Однако он больше не занимал никаких постов в римской магистратуре.

Пройдя многие километры по различным дорогам, включая Аврелиеву[117] (целый перекресток путей, сыгравший важную роль в истории завоеваний империи в Галлии), торговец гарумом наконец прибывает в Марсель. Здесь он останавливается на два дня в ожидании судна. Представьте себе аналогичную ситуацию сегодня: вы приезжаете в аэропорт за другом, а прилет надолго задерживается… На маршрут кораблей влияют множество изменчивых факторов (климат, задержки и… плохие прорицатели, как мы удостоверимся в дальнейшем), поэтому следует запастись терпением.

Наконец корабль прибыл, с различными ценными сортами гарума. Сделка заключена. На борту судна — торговец из Путеол (Поццуоли), он лично занимался погрузкой товара на корабль на испанском побережье, включив в состав груза ценные виды продукции: вино, оливковое масло, соленую рыбу и, разумеется, гарум. На берегах залива, где он живет, среди богатых римлян распространен стиль «сладкой жизни» и самый дорогой гарум льется рекой. Речь идет, пожалуй, о самом светском месте империи. Туда-то мы сейчас и отправимся.