— Расскажите, как вам удалось спастись, капитан Кармоди.

А когда тот же писака поинтересовался у капитана Кармоди, а что, собственно, тот делал в моторной лодке, поскольку мистер Стебинс отказывался отвечать, Николай Левертов переадресовал этот вопрос Алисе — своей родной матери, как, наверное, всем известно — спросив у нее, насколько она была встревожена исчезновением своего мужа.

— Кармоди плавает как пробка, — глядя в глаза корреспонденту «Народа», ответила Алиса. — Его не потопить даже с помощью торпеды.

«Мастерски», — почтительно вставая и наблюдая за тем, как пресс-конференция катится к своему завершению, повторил про себя Кларк Б. Кларк. Ник завершил ее длинным перечислением всех картин, снятых Стебинсом, и полученных им премий; а если у кого-то еще есть вопросы о подробностях этого ужасного приключения, слава Богу, счастливо завершившегося, то их можно будет задать на приеме, который студия сейчас подготавливает для всех журналистов на борту «Чернобурки» — для всех тех, кто проявил такое терпение, сдержанность и участие — бесплатный бар и спасибо всем. Собравшиеся ответили аплодисментами и начали с улыбками расходиться, испытывая удовлетворение и предвкушение одновременно. Высокий класс. Пользуйся ими, эксплуатируй их, но никогда не обижай. Ник был гениальным серым кардиналом, приводившим в действие своей театр марионеток. Невидимый кнут в пряничных устах. И кто стал первым ценителем этого гения? Этого мастера qui pro quo? Кларк Б. — как в слове «Богобоязненный» — Кларк — вот кто! Я оценил его в первый же день, когда он со своей хромированной харизмой и мешком химических препаратов появился в кафетерии студии. На него мало кто обратил внимание: еще один Дилер — сегодня здесь, завтра нет. Теперь большинство этих продюсеров стало экс-продюсерами. Теперь они поняли, что Николай Левертов — явление не временное, но постоянное, может, даже вечное, настоящая динамо-машина. Уж он-то умел управляться с мешалкой. Особенно когда речь шла о дури, не только потому, что она у него была самого высшего качества, но и потому, что он владел обоими компонентами — и черным, и зеленым. Что было немыслимо само по себе, ибо не существовало человека, имевшего и то, и другое. Существовали зеленые дилеры и черные дилеры, и самым строжайшим образом им было предписано придерживаться своего цвета. Некоторые картели давно уже пользовались такой системой двустороннего движения. Поэтому когда кому-то требовалось пополнить свои запасы, приходилось иметь дело с двумя дилерами, как правило, одним немецким, а другим ¦— мексиканцем или азиатом, причем положиться было нельзя ни на того, ни на другого. И ничего не могло быть хуже, когда в одном кармане уже лежали зеленые немецкие мешочки, а черных приходилось ждать неделями, а то и месяцами. И никто не мог понять, как Нику удалось наладить контакты с обеими сторонами. «Нигде так не знакомишься с людьми, как за решеткой», — единственное, что он отвечал восхищенным поклонникам, которые вскоре по несколько раз в неделю начали осаждать наш офис.

Впрочем, одна из подружек так и не стала поклонницей юного Ника. Может, благодаря этой пикантной истории вы поймете, что я хочу сказать. Она была молодой сукой, и у нее был пунктик относительно наркотиков вообще и дури в частности. На ее футболке от Гуччи было написано: «Жизнь естественна, смерть противоестественна». Она была выпускницей института кинематографии и происходила из известной еврейской киношной семьи. И она была задвинута на том, чтобы сохранить Фабрику грез в незамутненном виде. Она объявила войну Нику, как только он появился. Он довольно быстро начал подниматься по служебной лестнице, и эта стерва прослышала о нем: Большой Белый Дилер — его имя было у всех на устах. И вот я показываю Нику его рабочее место, а из-за перегородки выскакивает эта стерва и тычет в него своим длинным красным ногтем: «Мистер Помойное Ведро! Мне кофе со сливками, без сахара, а не ваши помои».

Я в то время работал вторым ассистентом консультанта в одном из отсеков того же офиса, только мой находился в самом конце помещения и родители у меня были не евреи, а обычные поденщики из Помоны, у которых до сих пор сохранились кое-какие связи. И я знал, что меня не ждет головокружительная карьера. Этой породистой стерве тоже ничего не светило, но она об этом не догадывалась. А может, и догадывалась, и именно поэтому так окрысилась на Ника.

— Еще кофе! — протявкала она. — И в дальнейшем бери кружку в кафетерии. Стирол разрушает слизистую в нижнем отделе кишечника.

Так продолжалось уже третий день. Ник сходил в кафетерий и вернулся с двумя кружками — в одной кофе со сливками без сахара, в другой кипяток и два пакетика.

— Меня тревожит количество кофеина, которое вы потребляете, мисс Мейер, — вежливо и подобострастно говорит он. — Может, вы попробуете этот травяной чай? Может, вам понравится…

— Тебе не удастся меня заарканить, — и она швыряет кружку с кипятком и пакетиками в мусорное ведро. — Не на ту нарвался! — и она принимается заглатывать свой кофе со сливками без сахара. Николай Левертов видит, что я наблюдаю за этим, и театрально подмигивает. Сердце у меня начинает скакать чуть ли не до самого горла.

Через полчаса родившаяся в сорочке стерва начинает вопить и орать, как взбесившийся койот, а когда за ней приезжают врачи, она до крови расцарапывает им руки. Анализ мочи абсолютно чистый. По прошествии нескольких месяцев, наполненных важными событиями, когда я уже работал на Ника, мы вспомнили с ним этот эпизод. И он признался, что небольшие дозы не могут быть выявлены с помощью тестов, о чем многие даже не подозревают.

— Например, Пурпурная муть. Некоторые люди так на нее подсаживаются, что им хватает микроскопической дозы. А она изготавливается, кстати, из зараженной пшеницы. То есть из естественного продукта…

Но не спешите, не стоит делать скоропалительных выводов. Она попалась в собственные сети. Или еще пример — Захарий Зант. Он был заядлым игроком в гольф. Кстати, тоже счастливчик из породистого семейства, из тех, с которыми лучше не связываться. Любил отвлекать внимание партнеров перед ударом с помощью разных дешевых уловок — начинал, например, советовать, как улучшить спортивную форму. Разве Ник был виноват в том, что Захарий открыл свою толстую пасть во время проводки мяча? Или еще один пример: мистер Супермен Сол Мэнли. Энтузиаст прыжков с парашютом. Постоянно заставлял нас с Ником ехать с ним в аэропорт и прыгать с самолета. Утверждал, что испытывал самый сильный оргазм, когда парашюты раскрывались и мы втроем парили в облаках. Оргазм свободного падения. Эта идея принадлежала не Нику. Никому так и не удалось доказать, что он раскрыл свой парашют раньше времени. Парень просто не мог остановиться, а позвоночник не приспособлен для того, чтобы выносить такие перегрузки.

Поэтому запомните слова Кларка Б. о том, как надо ценить Николая Левертова, и о том, что происходит с теми идиотами, которые его недооценивают. Как вы скоро убедитесь, они сами попадают в собственные сети.

Все вернулось на свои места. Горожане возвратились в свои загоны, бунтари были усмирены.

Кларк Б. Кларк с торжествующей улыбкой вел арендованный лимузин, в котором сидели его шеф и Айк Соллес. Левертов настоял на том, что подвезет Соллеса домой после окончания пресс-конференции.