Проще всего по достоинству оценить все выгоды и преимущества от торговли, представив себе жизнь без нее. Например, вы просыпаетесь ранним утром в маленьком, пронизываемом сквозняками домишке, который построили для себя сами. Натягиваете одежду, которую связали сами из шерсти пары овец, пасущихся на вашем дворе, которых сами и остригли. Затем вы собираете горсть кофейных зерен с чахлого кофейного дерева, которое не особенно хорошо растет в Миннеаполисе. И, занимаясь всем этим, вы не перестаете надеяться на то, что за ночь ваша курица снесла яйцо и вам будет чем позавтракать. Иными словами, уровень нашей жизни высок потому, что мы можем сосредоточиться на выполнении задач, которые удаются нам лучше всего, а все остальное приобретаем у других людей, у тех, кто преуспел именно в этом.

Почему сделки купли-продажи должны отличаться, если продукт или услуга произведены, скажем, в Германии или в Индии? Не должны, и не отличаются. В этом случае мы просто пересекаем политическую границу, но экономический аспект сделки от этого существенно не меняется. Люди и компании ведут бизнес друг с другом, потому что им это выгодно. Это утверждение справедливо в отношении рабочего с фабрики компании Nike из Вьетнама, и в отношении автомобилестроителя из Детройта, и в отношении француза, который в Бордо ест гамбургер McDonald’s, и в отношении американцев, пьющих превосходное бургундское в Чикаго. Любое рациональное обсуждение торговли должно начинаться с признания того, что люди в Чаде, Того или Южной Корее ничем не отличаются от вас или меня; они всегда стараются делать то, что, по их ожиданиям, улучшит их жизнь. И торговля – один из таких механизмов. Пол Кругман пишет: «Вы, да и я, могли бы сказать, что глобализация, движимая не присущим человеку великодушием, а корыстным мотивом прибыли, дала человечеству неизмеримо больше, чем вся помощь другим государствам и все льготные кредиты, когда-либо предоставленные правительствами и международными организациями, которые руководствовались самыми благими намерениями. – И тут же с тоской добавляет: – Однако я на личном опыте знаю, что такие слова обрушат на меня шквал писем, полных ненависти»[200].

Такова уж природа глобализации – этот термин придумали специально для обозначения существенного увеличения потока продуктов и услуг, пересекающего международные границы. Сегодня американцы и другие жители нашей планеты с большей, чем в прежние времена, вероятностью покупают товары в других странах, продавая за границу свои продукты и услуги. В конце 1980-х годов, путешествуя по Азии, я попутно писал ряд статей для одной ежедневной газеты Нью-Гэмпшира. Однажды натолкнувшись на ресторан сети Kentucky Fried Chicken в довольно глухой части Бали, я был так удивлен, что написал об этом статью. «Полковник Сэндерс умудрился охватить своими ресторанами быстрого обслуживания самые отдаленные уголки мира», – отметил я. Эх, если бы я тогда знал, что спустя десятилетие идея культурной гомогенизации станет объектом острой публичной критики, я мог бы разбогатеть и прославиться как один из первых комментаторов негативных последствий глобализации. Но ограничился беззубым заявлением: «Признаться, в этой относительно безмятежной среде заведение Kentucky Fried Chicken кажется неуместным»[201].

Тот ресторан KFC был не просто чем-то курьезным и неуместным, как я тогда это воспринял. Он был материальным символом того, о чем нам сегодня предельно четко и ясно говорят статистические данные: наш мир становится все более и более экономически взаимозависимым. Мировой экспорт как доля от мирового ВВП вырос с 8 процентов в 1950 году до 25 процентов на сегодняшний день[202]. Доля экспорта в ВВП США за тот же период увеличилась с 5 до 10 процентов. Следует отметить, что существенную часть американской экономики по-прежнему составляют продукты и услуги, производимые для внутреннего потребления. В то же время просто вследствие огромных размеров своей экономики США стали одним из крупнейших в мире экспортеров; по совокупному объему экспорта их опережают только Китай и Германия. И США извлекают из открытой системы международной торговли немалую пользу – впрочем, как и весь остальной мир.

Высказываясь в таком духе в самых разных местах и на разных форумах, я тоже получаю письма, полные ненависти. Иногда это бывают даже умные письма. Больше всего мне нравится электронное послание, полученное мной в ответ на одну колонку, в которой я писал о том, что богатая, быстро растущая Индия выгодна для США. После обычного вступления, в котором говорилось, что мои должностные обязанности следовало бы как можно скорее передать по принципу аутсорсинга в какую-нибудь страну с низкой заработной платой, следовал такой вывод: «А почему бы вам с Томом Фридманом, автором пропагандирующей глобализацию книги The World Is Flat («Плоский мир») где-нибудь не уединиться? Мир вовсе не плоский – это головы ваши плоские!» Но многие другие отправители выражаются не столь утонченно и изысканно, они просто пишут прямо в строке «тема сообщения» что-то вроде: ТЫ ОТСТОЙ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! (Да-да, с таким количеством восклицательных знаков.)

Несмотря на все эти восклицательные знаки, практически все теории и имеющиеся сегодня данные свидетельствуют о том, что наши выгоды от международной торговли значительно превышают издержки. Эта тема заслуживает целой книги; некоторые, и весьма хорошие, уже написаны и посвящены самым разным конкретным аспектам, от административной структуры Всемирной торговой организации до страшной судьбы морских черепах, угодивших в сети, расставленные ловцами креветок. При этом фундаментальные идеи, которые легли в основу выгод и затрат, связанных с глобализацией, просты и понятны, и все же ни одна другая проблема современного мира не спровоцировала столь масштабного бессистемного и растрепанного мышления. Аргументация в пользу международной торговли полагается на базовые экономические идеи.

Торговля делает нас богаче. Торговля имеет честь быть одной из наиболее важных идей экономики, при этом одной из наименее интуитивно понятных. История гласит, что президенту Аврааму Линкольну однажды посоветовали купить у Великобритании дешевые рельсы для завершения строительства трансконтинентальной железной дороги. На что Линкольн ответил: «Сдается мне, что если мы купим рельсы у Англии, то мы получим рельсы, а они получат деньги. А если мы изготовим рельсы сами, у нас будут и рельсы, и деньги»[203]. Чтобы лучше понять, какие выгоды нам несет торговля, стоит разобраться, в чем ошибочность рассуждений президента Линкольна. Позвольте мне немного перефразировать его слова, чтобы изъян логики стал очевидным. Если я покупаю мясо у мясника, то я получаю мясо, а он получает мои деньги. Но если я в течение трех лет буду выращивать на своем дворе корову и сам ее зарежу, то у меня будет и мясо, и деньги. Так почему же я не держу корову на заднем дворе? Потому что это было бы огромной тратой времени, которое я мог бы использовать для того, чтобы заняться чем-то гораздо более продуктивным. Мы торгуем потому, что это высвобождает время и ресурсы, позволяющие нам делать то, что получается у нас намного лучше.