Более серьезной проблемой «мягкая», или неконвертируемая, валюта стала для тех немногих американских компаний, которые занимались бизнесом в социалистических странах, в которых ходили именно такие деньги. В 1974 году Pepsi заключила сделку о поставках своей продукции в Советский Союз. Коммунисты тоже пьют колу. Но что, черт возьми, делать Pepsi с миллионами рублей? В итоге компания и советское правительство прибегли к старому доброму бартеру. Pepsi поставляла свой сироп для безалкогольного напитка в СССР в обмен на водку «Столичная», которая имела на Западе реальную ценность[191].

Все вышесказанное кажется вполне закономерным, за исключением разве что беспорядков на улицах Аргентины. На самом деле валютные катастрофы по аргентинскому сценарию случаются на удивление часто. Давайте вернемся на несколько страниц назад, к предложению: «Инвесторы уводят свои капиталы из такой страны и, уходя, продают местную валюту». А теперь приблизим эту ситуацию к реальности: «Инвесторы паникуют и, плача и причитая, распродают свои активы и гробят местную валюту – используя любую возможность, по любым ценам – в надежде успеть выскочить за дверь прежде, чем рынок рухнет окончательно».

Аргентина, Мексика, Россия, Турция, Южная Корея, Таиланд и, наконец, страна, чье имя мы вынесли в название этой главы – Исландия. Что у них всех общего? Не география. Не культура. И уж конечно, не климат. Все это страны, пострадавшие от валютных кризисов. Никакие два кризиса никогда не будут совершенно одинаковыми. Но всех их объединяет общая модель. Как правило, это бывает пьеса в трех действиях: во-первых, страна привлекает значительный иностранный капитал. Во-вторых, происходит что-то плохое: правительство слишком активно заимствует и оказывается под угрозой дефолта; лопается «пузырь» на рынке недвижимости; в стране с искусственно поддерживаемым валютным курсом начинается девальвация; банковская система, перегруженная «плохими» кредитами, становится чрезвычайно уязвимой – или наблюдается та или иная комбинация всех этих проблем. В-третьих, иностранные инвесторы пытаются вывести свои капиталы в другое место, предпочтительно быстрее, чем это сделают все остальные. Цены на активы падают по мере того, как иностранцы их активно распродают, и валюта слабеет все больше и больше. Оба эти обстоятельства еще сильнее усугубляют экономические проблемы, легшие в основу кризиса, приводя к дальнейшему падению цен на активы и ослаблению валюты. И страна обращается ко всему остальному миру с просьбой помочь ей остановить нисходящую спираль экономического развития.

Чтобы лучше понять и прочувствовать, как все это происходит, рассмотрим подробнее случай с самой последней на сегодняшний день жертвой, Исландией. Исландия – это вам не бедная развивающаяся страна. По сути, в 2008 году она возглавляла рейтинг ООН по Индексу человеческого развития. А теперь опишем три акта печальной пьесы Исландии настолько хорошо, насколько мне удалось в них разобраться.

Акт I. В первом десятилетии XXI века валюта Исландии, исландская крона, была чрезвычайно сильна, и ее реальные процентные ставки были по мировым стандартам высокими. Относительно нерегулируемые банки Исландии привлекали капитал со всего мира, поскольку инвесторы, как водится, стремились к максимально высокой отдаче на свои вложения. На самом пике средства, сосредоточенные в исландских банках, в десять раз превышали ВВП страны. Банки использовали этот огромный пул капитала для инвестиций, которые в 2006 году казались на редкость удачными. Тем временем высокие внутренние процентные ставки побуждали самих исландцев брать займы в других валютах, причем даже на относительно небольшие покупки. Один экономист из Исландского университета рассказывал в интервью CNN Money: «При покупке машины вас спрашивали: “Как будете платить – половину в иенах и половину в евро?”»[192].

Акт II. Глобальный финансовый кризис плохо повлиял на весь мир, но для Исландии он стал настоящей катастрофой. Из-за проблемных инвестиций и ненадежных кредитов исландские банки понесли огромные потери. К осени 2008 года три крупнейших банка страны прекратили свое существование; Центральный банк, который контролировал крупнейшие частные банки, тоже объявил о техническом дефолте. В ноябре 2008 года New York Times опубликовала статью, которая начиналась такими словами: «Люди банкротятся постоянно. Как и компании. Но чтобы страны?»

По мере того как крона летела в тартарары, стоимость многочисленных потребительских кредитов в иностранной валюте резко возросла. Подумайте о том, что если вы занимаете в евро и крона теряет половину своей стоимости по отношению к этой валюте, то ежемесячный платеж в кронах по вашему кредиту удваивается. Конечно же, многие активы, которые исландцы приобрели на эти кредиты, такие как дома и недвижимость, резко упали в цене.

Акт III. Исландская крона потеряла половину своей стоимости. Фондовый рынок страны упал на 90 процентов, ВВП – на 10 процентов; безработица достигла высочайшего за последние сорок лет уровня. Народ был крайне недоволен – не меньше, чем в Аргентине. Одна женщина сказала журналисту Economist: «Попадись мне любой банкир, я бы хорошенько надрала ему зад, так, чтобы туфли застряли внутри». И это, учтите, была воспитательница детского сада[193].

Даже Индекс Big Mac в Исландии ждала незавидная судьба. В октябре 2009 года в стране, пав жертвами финансового кризиса, закрылись три ресторана McDonald’s. Дело в том, что согласно требованиям компании исландские франшизы обязаны были закупать продукты и упаковку в Германии. Поскольку стоимость кроны резко упала по отношению к евро, а также потому, что правительство ввело высокие тарифы на импорт, стоимость этих факторов производства выросла примерно в два раза. Владельцы исландской франшизы говорили: для того чтобы получать «приличную прибыль», гамбургер им приходилось бы продавать за сумму, эквивалентную более чем шести долларам. Следовательно, дороже, чем где-либо в мире, что явно не по карману жителям страны в состоянии глубокой рецессии. В итоге McDonald’s вынуждена была закрыть свои рестораны в Исландии[194].

Экономический крах, очень часто разражающийся из-за того, что инвесторы массово бегут из страны, предполагает вполне очевидное решение: нужно каким-то образом усложнить им этот побег. Некоторые страны экспериментировали с контролем над движением капитала, налагая различные виды ограничений на движение денежных средств. Как и многие наиболее очевидные варианты исправления ситуации, данный подход чреват другими, хоть и менее очевидными проблемами. Если иностранные инвесторы не могут покинуть страну вместе со своим капиталом, они с гораздо меньшей вероятностью вообще в нее придут. Эта ситуация немного напоминает попытку увеличить доходы универмага, запретив любой возврат купленных продуктов. Группа экономистов изучила ситуацию в 52 бедных странах в период с 1980 по 2001 года в целях выявления взаимосвязи между финансовой либерализацией, которая облегчает вывод капитала из страны, и экономической эффективностью. Как оказалось, взаимосвязь такова: страны, которые как-либо контролируют движение капитала, медленнее развиваются. Economist сделал такой вывод из этого исследования: «Возможно, возникающий время от времени экономический кризис – это цена, которую стоит заплатить за более быстрый рост»[195].