— А почто ты решил, что отец Никонт наособицу управиться удумал? — решил уточнить Лузга.

— Да потому, что он — отец–наставитель, — Мягко произнёс Гонда. — И его дело надзирать за обучением изгоев науке мажеской, а не заниматься поисками в проклятом городе. А Вельда, если бы он известил отца–приора, должны были вершителям передать. У них для такого дела и людишки обученные есть, и колдуны боевые, и кристаллы, для борьбы с тварями богомерзкими подобраны. А отец Никонт, наоборот, когда после инициации Вельда в ходоки определили, вступился и не отдал. Я ещё тогда голову ломал. С чего бы? А теперь понятно, — Гонда сделал паузу для пущего эффекта и добавил: — Вот только теперь, не сегодня, так завтра, об этом отец–приор узнает!

Я досадливо поморщился, мысленно соглашаясь со своим недругом. И сам к этому выводу пришёл. Поэтому и не понимал поступка Никонта, своим заявлением фактически поставившим крест на тайне о готовящемся походе. Или я чего–то не знаю? Ну, не идиот же отец–наставитель? Прекрасно должен осознавать все последствия устроенного им после казни представления.

— Вот именно, — заметив мою гримасу, удовлетворённо хмыкнул Гонда. — Отец Никонт сделал ошибку, прилюдно взяв тебя под покровительство. Послухи в школе есть не только у него. И о таком событии, они уж непременно отцу–приору доложат. А догадаться, почто отец–наставитель так к тебе благоволит, будет совсем не трудно. Можешь быть в этом уверен!

— И что же будет потом? — озадачился Марк, почесав щетинистый подбородок.

— А кто же его знает? — пожал плечами мой недруг. — Тут по–разному может выйти. Только Трое знают, как отец–приор решит поступить. Вот только, что бы он ни решил, — Гонда сделал паузу, предав лицу мрачное выражение. — Для нашего «друга» конец один. Могила.

— Например? — скорчил я на губах скептическую улыбку. Мол, не больно–то ты меня и напугал. Пусть разозлится. Глядишь и выскажет, что по этому поводу думает. У меня и свои версии есть, но мой недруг однозначно местные расклады лучше всех тут знает. Ну, кроме Толика. Вот только эту обезьяну, я не за какие коврижки реанимировать не собираюсь! Не поленился даже до подземелья доковылять, чтоб колечко снять, да понадёжнее припрятать!

— Ну, скорее всего, тебя просто заберут отцы–вершители. Что будет с отцом Никонтом, судить не берусь, но в город ты пойдёшь уже с ними, — Гонда облокотившись на стену, язвительно уставился на меня. — Вот только отношение к тебе будет иное. Неважно то, что твоего согласия сбираясь в город асуров отец–наставитель не спрашивал. Всё равно в глазах вершителей ты соучастником его самовольства будешь, а значит, человеком подозрительным и ненадёжным. И как только станешь ненужным, от тебя попросту избавятся. Так, на всякий случай.

— Весёлый вариант, — хмыкнул я, и сам думая так же. Вот только тогда получится, что Никонт — полный идиот. А в это я не верил. — Может, есть варианты получше?

— А как же! — обрадовано закивал мне Гонда. — Если отца–наставителя заподозрят в чём–то большем, а не просто в самоуправстве, возможно, приор решит пока оставить всё как есть и просто проследить, что же вы ищите в проклятом городе. А тебя ещё до начала похода тайно отвезут на допрос, — Гонда задумчиво посмотрел на мою ногу и деланно успокоил: — Ты не бойся. Они ничего ломать не будут. Тебя же целым на утро вернуть нужно будет. Но пытать они умеют. Ну, может и обойдётся, — сочувственно покачал он головой. — Но кристалл, следящий, тебя одеть заставят и в самом городе перехватят. И тут уж без пыток никак. Так ты больше про то, что увидел, вспомнить сможешь! Причём, в этот раз, — довольно гоготнул мой недруг, — ты им целый нужен уже не будешь!

— А если не перехватят?! — заглянул я в глаза Гонде, скривив губы: — Камешек можно и потерять.

— И что? — пожал плечами тот. — Ни эти, так другие убьют! Не знаю, что тебе отец Никонт обещал, если, конечно, вообще обещал хоть что–то, но только потом тебя точно так же и прикончат. Чтоб про находку болтал меньше. Ну, разве что пытать не будут, — Гонда поскрёб рукой нечёсаные волосы. — А может и будут. Кто же их знает! Это тебе не с нами дело иметь!

— Ага, — иронически кивнул я в ответ. — Кругом дерьмо, одни вы хорошие. И вы бы со мной, если бы городе асуров что–то выгорело, честно поделились. Только почему то мне кажется, что в счёт доли мне ещё и нож причитался.

— Какой нож? — не понял меня Гонда.

— Да тот, что вы мне под ребро сунули бы, — хохотнул я в ответ.

— Так тебе всё равно его сунут, — признал мою правоту Лузга. — Не мы, так другие.

— А всё–таки хорошо, что у нас с тобой ничего не вышло, — Гонда зевнул, вытянувшись на тюфяке и резюмируя, произнёс. — Это нам богатство глаза застило. Я уж лучше тут спокойно отучусь. Адепт воды, если не дурак, неплохо устроится, может. И ещё. Попомни мои слова. Тебе до этого отчаянно везло, но в этом раз ты точно сгинешь. Не те, так другие доконают!

* * *

Предсказания Гонды начали сбываться уже на следующий день. Я, милостиво освобождённый по причине временной инвалидности от общественных работ, отчаянно скучал в своей каморке, настраиваясь на долгий монотонный день.

Неожиданный скрип двери прервал процесс скуки на самом интересном месте. На пороге стоял мрачный и, что невероятно, совершенно трезвый Ликон.

— Вставай, чего разлёгся, — буркнул он, закрывая за собой дверь. — Совсем тебя тут разбаловали! После той мази, что тебе вчера прислали, уже вприпрыжку бегать должен, а не бездельничать!

— Простите, мастер, — я постарался, ввести в свой голос нотки смирения. Маг, судя по всему, был сильно не в духе. И хоть служек у него за спиной нет, за наказанием если что дело не встанет. — Но я с трудом на неё наступаю. Очень больно.

Тут я немного покривил против истины. Всё–таки хорошая это штука — магия! Ещё вчера любое прикосновение к многострадальному пальцу, дикой болью по всей ноге отзывалось. Думал, что ещё пару недель с убогим костылём по всей школе ковылять буду. А сейчас? Я ещё утром приятно поразился, увидев, что опухоль почти полностью спала. Да и зловещий синюшный цвет куда–то подевался! Красота! Если бы не моё желание от трудовой повинности откосить, уже с утра ненужную палку выбросил. Полностью нога, конечно, не прошла, но потихоньку наступать на неё уже вполне можно!

— Маг должен не бояться боли, — скривил губы воздушник. — Поучить бы тебя, да недосуг. Времени мало, — Ликон машинально понизил голос, практически перейдя на шёпот. — У меня в келье отец–радетель сидит. Видать дошла до приора весточка о затее Никонта! — маг художественно выругался. — И кто его за язык тянул?

— И что теперь? — внутри у меня всё похолодело. — Заберут меня?

— Хотели бы забрать, отца–вершителя послали бы, со стражей, — усмехнулся маг в ответ. — Да и отец–радетель сюда тайно прибыл. И меня, чтобы язык за зубами держал, строго–настрого предупредил. Думается, отец–приор сначала всё разузнать поподробнее решил, а уж потом решение принять, как дальше быть. А значит, есть надежда, что они всё как было оставят и вас в самом городе перехватить удумают. Видать, на то и у Никонта расчёт и был, — Ликон машинально потянулся рукой к плечу и, не нащупав привычного мешка с бутылями, тяжело вздохнул: — Вот только повернутся по–всякому может, — маг пригладил всклокоченную бородёнку и, не сводя с меня тяжёлого взгляда, начал инструктировать: — Ты не вздумай отцу–радетелю врать. Он, наверняка, через послухов всё и так знает. Если уличит во лжи, всё — пропал ты. И наша с тобой затея прахом пойдёт! Расскажешь ему всё об ваших делах с отцом Никонтом. Не забудь всё время твердить, что ты верный слуга храма и думал, что всё делается по воле приора. И дальше, мол, служить готов. Главное, чтобы они вас в проклятый город отпустили, а там я своего не упущу! Да, и о наших с тобой делах ни слова. Я тебя случайно спас и ничего не знаю. Понял?