Ее все не было. А бешенство не утихало. Мысль о том, что его юная, невероятно прелестная жена разъезжает где-то в соблазнительном мужском наряде, выставляя свои прелести напоказ, до крайности раздражала его. Он рисовал в своей голове всевозможные наказания для нее, начиная от хорошей порки и кончая сырой темницей без еды на неделю.

Уже около десяти Кристиан, который только усилием железной воли заставлял себя заниматься бумагами, прислушиваясь к каждому звуку в парадной, позвонил в колокольчик. Он подозревал, что ему, возможно, не доложили о возвращении этой своенравной девицы. А прощупать нахождение ее ауры, пребывая в теперешнем яростном бешенстве, он не мог, так как его внутренняя энергия и чутье перекрывались неспокойствием.

Едва голова Потапа появилась из-за двери, фон Ремберг властно спросил:

— Моя жена?

— Госпожа Светослава еще не возвращалась, барин, — ответил участливо дворецкий, видя, что господин все так же в недовольном клокочущем настроении.

Еще ни разу дворецкому не доводилось видеть фон Ремберга в таком диком гневе, который отчетливо читался на его бледном лице.

Процедив сквозь зубы ругательство, Кристиан сделал знак рукой, чтобы слуга удалился. И дворецкий быстро исчез за дверью, боясь даже спрашивать у хозяина, будет ли он сегодня завтракать, понимая, что в данный миг лучше вообще не спрашивать его ни о чем.

Кристиан вновь попытался сосредоточиться на бумагах, но тут же со злостью отшвырнул очередное письмо в сторону. Думы об этой своевольнице не оставляли его ни на минуту. Ему было двадцать семь лет, ей восемнадцать. Разница в возрасте всего лишь девять лет. Но Кристиан ощущал себя гораздо старше Славы. Он считал себя довольно искушенным, опытным и много чего повидавшим человеком. Она же была еще совсем девочкой, наивной, порывистой и бесстрашной. Она не знала жизни, не умела распознавать коварство и ложь.

Еще в начале более близкого знакомства той осенью Кристиан полагал, что ею легко будет управлять, а также подчинить себе. Но теперь, после ее сегодняшней выходки, начал серьезно задумываться над тем, что она является довольно серьезным противником, раз смогла его, фон Ремберга, оставить с носом. И сейчас, беснуясь на людях, в глубине души молодой человек восхищался бесстрашием и хитростью своей юной жены. Внешне она казалась мягкой и покладистой, и именно это поначалу ввело его в заблуждение. Но сегодня он отчетливо распознал ее истинный нрав: твердый, порывистый и непокорный, словно у бойцового петушка, которого не так просто подчинить. В данный миг Светослава казалась фон Рембергу невероятно интересной, притягательной, самобытно-загадочной и непохожей на других женщин…