ему, завораживали Кристиана настолько, что он готов был дать ей шанс на это ее противостояние.

Фон Ремберг попытался завязать разговор. Но Слава явно была не расположена к беседе и отвечала односложно. Разговор не клеился.

— И часто вы вместе с Григорием Ивановичем трапезничаете на кухне? — спросил Кристиан.

— Иногда.

— Людвиг доложил мне, что вы постоянно помогаете Матильде.

— Да, бывает.

— Насколько я помню, сударыня, я запретил вам общаться со слугами и уж тем более выполнять работу прислуги.

Слава обратила на него непокорный взор и твердо ответила:

— Сударь, ваши запреты прямо умиляют меня. Я взрослый человек и сама могу решить с кем и когда мне общаться, со слугами или нет. И если вы думаете, что общение с Матильдой может навредить мне, это лишь ваши заблуждения, которые я прошу оставить при себе.

Мрачно взглянув на девушку, фон Ремберг напрягся, ощущая, что она просто издевается над ним, похоже, не собираясь подчиняться, как это было полгода назад.

— Я вижу, вы хорошо выучили роль непослушной, своенравной жены за то время, пока я был в отъезде.

— И что же, вы накажите меня?

— Вы удивитесь, но у меня уже возникло такое желание, — парировал язвительно молодой человек.

— Неужели розгами? Или поставите на горох? — лилейным голосом поинтересовалась она.

В ее словах явно читалась насмешка. Кристиан медленно проглотил кусок омлета. Неожиданно у него возникло неистовое желание действительно наказать эту девицу за неповиновение: посадить в холодный подвал без еды или хотя бы выпороть. Но он тут же взял себя в руки, не желая показать ей свою слабость. Он как-то беззлобно оскалился ей в лицо и глухо ответил:

— Впрочем, я думаю, что наказание ни к чему не приведет. Ибо вы упрямая своевольница, которая решила испытывать мое терпение. Но, поверьте, я не буду уподобляться примитивным созданиям мужского пола и теперь оставлю все как есть. Нравится вам стряпать на кухне, так стряпайте, мне все равно.

Они вновь замолчали, продолжив трапезу. Словно дуэлянты, молодые люди то и дело поглядывали друг на друга острыми изучающими взорами, и каждый думал, что он выиграл этот словесный поединок.

— Я хотела бы вас спросить об одной вещи, — вдруг произнесла Слава, вскинув на него пронзительный яркий взгляд.

— Да?

— Вы могли бы назвать мне имя графа, которому отдали в уплату долга мой алмаз?

Перестав жевать, фон Ремберг упер цепкий взор в красивое лицо девушки и помрачнел.

— Зачем это вам?

— Я… — она замялась и уже более настойчиво добавила: — Мне надобно это знать. Будьте любезны, скажите мне его имя.

Прищурившись, Кристиан тихо ответил:

— Я не отдавал камень ему. А продал его и отдал долг деньгами.

— Продали кому?

— Одному ростовщику, — пожал плечами фон Ремберг, стараясь ни единым жестом не выдать своей лжи.

— А его имя? Вы помните его имя?

— Нет, — вымолвил он. — И вообще не пойму, зачем вам имя ростовщика?

— Мне очень нужно знать, — почти взмолилась Слава.

— Нет, к сожалению, я не помню его.

— А его лавка? Где она находится?

— Где-то у речки на окраине Морской улицы, по-моему, но точно не помню. Вы же знаете, там куча разных лавок. Я лишь искал того, кто даст больше за камень. Рудольф возил меня. Тогда был поздний вечер, и я не запомнил места. Возможно, Рудольф помнит эту лавку.

Слава ощущала, что он что-то недоговаривает. Рудольф был одним из кучеров. В эту пору он по поручению Кристиана уехал в Берлин с поверенным фон Ремберга. Девушка нахмурилась и решила, что надо подождать возвращения Рудольфа. Тяжело вздохнув, Слава внимательно посмотрела на мужа, на лице которого застыло бесстрастное выражение. Ей в голову пришел очередной щекотливый вопрос.

— Сегодня у порога мой спальни лежал белый громадный зверь. Вы что-нибудь знаете о нем, сударь?

Этот вопрос мучал ее с самого раннего утра. Кристиан удивленно вскинул брови и спросил:

— А что мне надобно знать?

— Этот пес ваш? Или его привел кто-то из слуг? — поинтересовалась настойчиво девушка и по ее телу вновь прошел неприятный холодок, едва она вспомнила про того парня-убийцу именно с таким же волком.

Фон Ремберг бросил на нее пронзительный взгляд и ответил давно заготовленной фразой:

— Этот пес, как вы выразились, зверь жил в этом поместье еще с прежними хозяевами. Мы пытались его выгнать, но он слишком хитер и вновь возвращается. Так что мы смирились с его присутствием в усадьбе. Он не опасен. Матильда прикармливает его на кухне, и оттого он почти ручной. Вам не стоит бояться его. Он не причинит вам вреда, Слава.

— И где же он был до того, и отчего я его никогда не видела ранее?

— Не знаю, это весьма чудной пес. Он может убегать из поместья на месяц или даже полгода, потом возвращается вновь. Он сам себе хозяин.

Девушка окинула подозрительным взором мужа, ощущая, что не слышала более странной непонятной истории.

Фон Ремберг неожиданно улыбнулся ей, так добродушно и искренне, что она окончательно опешила. Слава невольно сглотнула ком в горле, пытаясь вспомнить, видела ли когда-нибудь, чтобы ее муж улыбался. Однажды это случилось, но то была вымученная улыбка, после того как она избавила его от боли. Но в данный миг его улыбка, открытая и притягательная, украсила его лик, сделав суровые черты лица гораздо мягче и приятнее.

Около десяти, когда молодые люди закончили трапезу, в столовую заглянул дворецкий и доложил:

— Господин Артемьев вернулся. Он ожидает вас в кабинете, госпожа.

Имя Артемьева произвело должный эффект на Кристиана. Он тут же напрягся и, устремив на девушку взгляд-лезвие, приказал:

— Оставайтесь здесь, сударыня. Я сам поговорю с ним о