– Фейу, – глаза Фей-Фей вспыхнули опасным блеском. Отлично. Я знала, что она может позволить себе проиграть кому угодно, но только не Фейу. – Работаем, господа, работаем. Пошел обратный отчет…

До Турнира остается ровно семь дней.

Пальцы были липкими. Я уже заляпала все что можно вокруг – столик, свитки, кисти, пока поедала сладости. Орешки в меду, засахаренный боярышник, пахлаву из Южного Предела. Сладкого требовалось много, потому что на тему Таджо мне думалось очень тяжело.

Свиток был исписан ровно на половину. Вся левая сторона была ещё чистой.

Родился, учился, привлекался, участвовал, всё, что я могла вспомнить про Шахрейна. Все, что могло помочь выстроить верную линию поведения.

Я сгрызла кончик уже у второй кисти, но так и не решила, что делать. Шах был сволочью, псаковой тварью, но тварью талантливой. Если бы этот псаков долбанный гений был тогда на нашей стороне, мы бы носили его на руках. Холили, лелеяли, ублажали и защищали, чтобы никто ненароком не покусился на такой сокровище.

Это была война. После мятежа и восстания каждый выбрал свою сторону, и винить Шаха в том, что он выбрал там, где теплее – сложно. Мы всегда говорим много умных высокопарных слов, пока это не касается сохранности нашей личной шкуры.

И было бы странно требовать от Шаха по законам чести Высших, если эти самые Высшие приняли его в Род только после того, как он доказал свою полезность. Вряд ли ему было когда задумываться о чести.

Мысли были логичными, но это не помогало. Я ненавидела Шахрейна, ненавидела, восхищалась и завидовала. Таланту. Несгибаемости. Возможности выбирать сторону, которой не было у меня. К Шаху относились равнодушно только те, кто не встречался с ним лично. Выжившие – либо ненавидели, до зубовного скрежета, либо восхищались, либо и то и другое.

Можно ли перетащить Шаха на нашу сторону? Где та точка невозврата, когда он окончательно решил для себя, что Старая Империя должна умереть… и в Империи ли вообще дело.

И смогу ли я отстраниться. Перебороть то, с чем я пришла сюда. Смотреть в его глаза без желания удавить сразу, пока змея не выросла большой и не превратилась в крылатого дракона.

Кисточка в руках сломалась пополам.

Вряд ли я смогу закрыть все эмоции и спрятать так, чтобы опытный менталист не почувствовал шлейфа воспоминаний.

Шах. Шах. Шах.

Любит власть. Преклоняет голову только перед силой. Ненавидит Высших, которых обвиняет в смерти своей матери и несчастном детстве. Еще один недолюбленный и недоласканный псих.

Носит форму. Не пьет чай, а только кофе, сваренный по– южному, с солью и специями. Равнодушен к женщинам, чего только не делали наши целительницы, какие только сети не плели, какие только ловушки не ставили.

Перед самым мятежом займет место начальника Управления дознавателей Северного Предела, вместо обвиненного в измене Сира, которого по счету я уже не помнила, их столько сменилось за те пары зим перед самым началом конца.

Что ещё? Преподавал в Академии почти девять лет, как приглашенный Наставник. Ценит ум, знания, нестандартные решения. Доказал теорему о параллельных потоках сознания, создал несколько уникальных ментальных техник, защитился на девятом круге.

Чем можно привязать его к нашей стороне? Какой крючок он съест? Женитьба на Высокой Сире? Вряд ли. Хотел бы, женился тогда и успешно. И через пару– тройку зим все салоны Столицы распахнут перед ним свои двери.

Шантаж? Не вариант. Нет столько информации, и с ним это не сработает.

Заинтересовать чем– то не стандартным, чем– то, от чего он просто не сможет отказаться?

Дай мне подсказку, Великий!

Я в изнеможении опустила голову на стол. До Турнира всего семь дней. Семь лун. Через два дня – в школу, если Шах собирается проводить камерный допрос, то лучше времени не придумать. Познакомиться, представиться судьей, и провести короткую проверку мыслей детей. Ведь большая часть тех, кто в классе, присутствовал на псаковом приеме Фейу.

Значит, у меня есть всего два дня, чтобы выбрать линию поведения, запечатать воспоминания и что– то сделать с эмоциями, иначе он просто сожрет меня. Хорошо, если просто сожжет мозги, хуже оказаться в лабораториях этих дознавателей-мозгоправов, оттуда ещё никто и никогда не выходил.

В лаборатории мне не хотелось.

В дверь коротко постучали, и, не дождавшись разрешения, вошли. Нэнс и Фей-Фей, уже в ночных сорочках, под домашними халатами, с распущенными волосами, занесли поднос с перекусом и небольшой чайничек.

– Нэнс, я и так объелась, – бардак на столе красноречиво свидетельствовал об этом.

– Сладкое хорошо запить чаем, мисси, – аларийка споро расставила посуду и забирала грязные тарелки.

– Учишься? – Фей-Фей блаженно прикрыла глаза, вдыхая терпкий аромат чайных листьев.

– Угу, – я торопливо свернула свиток про Таджо, спрятав его в стол. – Дядя дал задание по каллиграфии. Хочу повысить уровень.

– Оу, – Фей дернула в удивлении бровями, и, опустив голову, начала водить пальцем по краю пиалы. Это значит, хочет что-то спросить, но не решается.

– Фей? Уже поздно. День был длинным. Ты здесь, значит хочешь поговорить, – я отпила горячего чаю. – Слушаю.

Фей-Фей машинально кивнула, но потом отрицательно затрясла головой.

– Леди Ву, задавайте ваши вопросы, и пойдем спать. Кстати, тебя устроила комната?

– Все чудесно, – Фей торопливо кивнула. – Нэнс выше всяких похвал. И само поместье, и сир Кастус, и возможность рисовать в зимнем саду, все прекрасно…

– Тогда что не прекрасно, Фей-Фей?

– Это глупости, – Фей крепко сжала пиалу пальцами.

– Фей, если глупости не дают тебе спать, значит это важно. Не заставляй меня вытаскивать из тебя по слову. Дело в Хейли? – это единственная смущающая Фей тема, которая пришла мне в голову.

– Поллукс? Нет, – она покачала головой. – Дело не в нем. Дело в тебе.

Во мне?

– Когда мы последний раз просто гуляли, Вайю? Ходили по магазинам, наслаждались покупками, веселились?

Гуляли? Веселились? Ходили по магазинам? Что за псакова чушь.

– Перед площадью. Если помнишь. Платья, кофейня…

– Храм, а потом, потом…, – она не смогла договорить, сработал обет молчания. – Мы не гуляли. Мы выполняли обязательную программу – показать тебя обществу. Мы провели в швейной лавке не более десяти мгновений, Вайю, десяти! Раньше ты могла торчать там часами, перебирая отрезы и выбирая рисунок. А сегодняшнее платье, ты заметила, что оно новое?