Окраины, вне всяких сомнений, могли гарантировать туристам развлечения на любой вкус. Вернувшись в центральные и прибрежные районы, они, вероятно, уже никогда не будут сетовать на городские власти и неважное качество коммунальных услуг.

Бульвар Выжженных Мозгов и впрямь показался через квартал. Широкая улица, застроенная основательными домами (или основательно застроенная) — преимущественно, многоэтажками. Даже время сказалось на этом месте весьма щадящим образом, сорвав весь внешний лоск, обнажив тем самым прочный каркас.

Велев оперативникам заглушить моторы и погасить фонари, Чейн с напарницей отправились на разведку. Номер дома был им известен, но даже без этого промахнуться было очень непросто. Восьмиэтажная свеча возвышалась над Бульваром, словно последний оплот капитализма. Окна темны, парадный вход загорожен деревянной дверью, что сменила прозрачные створки с фотоэлементами. Над проемом по-прежнему болталась вывеска. Кто-то заботливо подводил буквы черной краской: «Цусима-Стар».

Достав бинокль, наемник вгляделся в объект.

Хуже всего было то, что на подходах к зданию громоздились горы разнообразного мусора: куски бетонных панелей, выгоревшие изнутри каркасы машин, колючая проволока и даже рельсы, которым будто бы взяться тут неоткуда. Строительно-машинный хаос сливался перед глазами в один клубок, щетинистый кошмар с полотен Эшера. Выхватить из монолитного целого какие-то детали было крайне непросто — таковых наблюдалось великое множество.

Неожиданно какое-то движение привлекло внимание Чейна: за одним из окон второго этажа мелькнуло светлое пятно.

— Видела? — спросил он, не отрываясь от бинокля.

— Ага. Пятое справа, — ответила девушка. — Свеча или лучина.

Наемник непроизвольно оглянулся. Мона Лиза даже не прикоснулась к биноклю, спокойно вглядываясь во тьму. Чейн мысленно присвистнул. Он-то заметил свет только благодаря мощной оптике, а уж определить, каково происхождение… Вероятно, уличный самурай платила дорогую цену за кошачьи глаза, ведь ее взгляду открывались самые микроскопические дефекты внешности — как окружающих, так и собственной. Неудивительно, — решил наемник, — что она такая агрессивная…

— Подойдем чуть ближе?

— Не имеет смысла, — ответил Чейн. — Нас уже ждут.

— Но я никого не вижу. Ни среди баррикад, ни в окнах, ни на крыше. Если они профессионалы, то выставили бы пару стрелков.

Наемник задрал голову, с большим трудом разглядев верхнюю оконечность здания, сливавшегося с черным небом. Но тем не менее ни на секунду не усомнился в истинности сказанного. Напарница никого не видела. Следовательно… Означать это могло все что угодно.

Не дождавшись комментариев, Мона Лиза спросила:

— Как это понимать?..

— Понятия не имею. — Чейн хотел сплюнуть, но передумал.

Вернувшись на исходную точку ползком — более по привычке, нежели по необходимости, — напарники вернулись к автомобилям и японцам. Последние уже вовсю готовились к штурму, не дожидаясь приказа: натягивали противогазы, обвешивались оружием и боекомплектами, а также проверяли разнообразные детекторы, состоявшие на вооружении у западных армий.

Чейн потребовал всеобщего внимания и в деталях обрисовал результаты рекогносцировки. Мона Лиза, получив слово, акцентировала внимание на пересеченном рельефе местности. Безусловно, таковой обещал скрытный переход, но, с другой стороны, мог без труда укрыть целый неприятельский батальон. Японцы заулыбались при этих словах — мол, что леди-гайдзин может понимать в мужских играх. Чейн возблагодарил Бога за то, что напарница сегодня не склонна играть. Никто из присутствующих, за исключением начальника, не видел того, как эта женщина одним движением разобрала пистолет, не вынимая из руки противника. Или того, как непринужденно она разбрасывает в стороны мужчин… Другими словами, им очень повезло, так как уличный самурай ограничилась лишь парой неприязненных взглядов.

Проведя финальный инструктаж, Чейн объявил о начале операции.

Оперативники бросились занимать позиции. Джипы остались стоять на перекрестке, укрытые от восьмиэтажки ближайшими строениями. Опасаться бронебойного обстрела следовало куда в меньшей степени, нежели прозаичного угона. Кроме того, наемник сомневался, что у местных жителей сбереглись навыки, позволявшие одолеть защитные системы. (Исключая, разумеется, компьютерных ковбоев.)

Вся компания разделилась на два отряда — соответственно, по восемь в каждом. Моне Лизе доверялось руководство Вторым. Чейн предупредил оперативников, чтобы «не вздумали с ней шутки шутить, она сегодня не в духе», когда уличный самурай отлучилась за угол справить нужду.

На этой оптимистичной ноте они пожелали друг другу удачи, после чего разошлись в разные стороны. Отряд Чейна двинулся на запад, Моны Лизы — на север. Они собирались взять «Цусиму-Стар» в клещи, зайдя с парадного и черного одновременно. Наемник выбрал служебный: кое-какие прецеденты в его практике доказывали, что менее всего злоумышленники (или честные и законопослушные граждане) ожидают нападения со стороны главного входа, концентрируя силы у второстепенных.

Подсознательно — и отчасти сознательно — Чейн старался оберечь Мону Лизу от любых опасностей (не исключая, впрочем, что киберкрысы не разделяли традиционного мышления, а потому все до одного собрались у парадного). Но приказ, лишенный всяких пояснений, вызвал у вздорной девицы только улыбку.

Бросив на стройную фигурку последний взгляд, наемник развернулся и двинулся в сторону восьмиэтажки. Похолодало; дыхание вырывалось из ноздрей влажными струйками. Противогаз болтался на груди, до поры невостребованный. Датчики атмосферной токсичности хранили молчание, значит, нет и необходимости носить на лице кусок резины… хотя двое-трое оперативников ревниво следовали букве Инструкции.

Отряд пробирался меж кусков кирпичной кладки и бетонных плит. Задачу осложняла арматура, торчавшая в самых неподходящих местах. Под ногами хрустели щебень и мелкие осколки, а порой там пробегали здоровенные крысы. Чейну казалось, будто он угодил в фантастический фильм о постапокалиптическом будущем, наподобие «Долины смерти». С каждым мгновением становилось все труднее вспоминать о том, что где-то по-прежнему существует другая Осака.

Мир сузился до «здесь и сейчас», унылой бетонной дыры.

Вскоре развалины расступились. Слева скользнуло строение, у которого сохранились лишь два нижних этажа. Один из его оконных проемов наемник с Моной Лизой использовали в качестве наблюдательного пункта. Именно поэтому Чейн в точности знал, когда именно в просветах между домов покажется восьмиэтажка.

— Внимание, — велел он японцам. — Объект в пределах видимости.

Оперативники сбавили темп. Рации молчали, и это обнадеживало.

Бетонная свеча выросла на фоне черного небосвода куда более темным пятном. На небе яростно полыхали звезды, далекие и мертвые. На доме же не горел ни единый огонек. Кто-то нас дожидается, — Чейн это печенью чувствовал.