Повторила Лара.

– Лара, может, не надо? Мы все равно ведь возьмем...

– Я хочу с тобой поговорить по-хорошему. Я прошу тебя, Пашка. Не надо! Ты же нормальный, ты же все равно не сможешь его воспитать...

Рыцарь расхохотался.

– Не надо, Пашка? – попросила Лара. – Ты не представляешь, как это непросто... У тебя не получится правильно его воспитать...

– У меня уже получилось! – резко ответил этот Пашка. – У меня уже получилось! Три раза!

Бронежилет усмехнулся.

– Что?!

– Да! – выкрикнул Пашка. – Три! У меня их уже три! Ты думала, что ты одна у нас такая сверхумная?!

– Пашка...

– Три! Их у меня три!

Лара спрятала руки в карманы куртки.

– Их у меня три! – снова крикнул Пашка. – Щек, Кий, Хорив! Аз, Буки, Веди! Илья, Алеша, Добрыня! Они слушаются меня, как дети! Огонь идет за мной, Лара! Их никто не может остановить! Тоже мне, противозенитные комплексы...

Рыцарь снова взмахнул мечом, соседние с ним бочки разошлись по экватору, на пол потекло черное и пахучее.

– Орлов... – Лара глядела то на одного, то на другого. – Это где...

Это где сожгли завод противовоздушных ракет. Найм, финская агрессия, небесные пределы под угрозой, я вспомнил.

– Это ты? Это вы сделали?

– Мы, – улыбнулся рыцарь. – Я. И это только начало. Один маленький военный заводик одной маленькой военной корпорации! Скоро он поймет! Скоро эта скотина поплатится за то, что он сделал с нами!

– Пашка...

– Они умоются кровью!

– Ты... ты... предатель, – тихо сказала Лара.

Рыцарь Пашка рассмеялся.

– Мы оба предатели. – Он спрятал меч в ножны, за спину. – И ты – гораздо хуже меня, ты сама это знаешь...

Неожиданно дверь открылась. Я совсем забыл про дверь, она даже не открылась, а просто врубилась в стену. На пороге образовался сначала один человек, затем другой. Оба в черной чоповской форме и с пистолетами на изготовку.

Охрана.

– Стоять! – рявкнул один. – Всем стоять!

– К стене! – добавил второй. – Мордой в стену, ребятишки!

Никто не пошевелился.

– Я сказал, к стене! – заорал охранник.

– Не надо... – прошептала Лара.

И почти сразу же...

В руках у бронежилета сами собой оказались длинные пистолеты. С барабанами. Револьверы. Очень быстро.

И он выстрелил.

Охранников швырнуло на стену. Они с удивительной синхронностью хряпнулись о штукатурку и осыпались к плинтусу.

И не встали.

Невозможно. Это было просто невозможно, этот тип пристрелил двух человек! Просто так, одним движением.

– Отдай, прошу тебя, – терпеливо попросил Пашка.

Об охранниках он не сказал ничего, этот бронежилет только что убил двух человек, а вся эта компания этого даже не заметила!

– Отдай его, – попросил рыцарь.

– А то что? – спросила Лара. – А то...

Бронежилет выстрелил снова. Лара упала лицом вниз.

– Зачем? – спросил рыцарь.

Бронежилет не ответил.

– Можно было и не стрелять...

– Ничего страшного. – Бронежилет спрятал револьверы и направился к Ларе. – Немного боли, это даже полезно...

Он довольно бесцеремонно перевернул Лару на спину.

– Убери руки! – злобно сказал Пашка.

– Чего?

– Убери руки! – Пашка оттолкнул стрелка.

Тот иронически покачал головой. Я уже не очень думал, просто выскочил и кинулся на этих гадов. Задавить. Разорвать. Размазать.

Я орал это, кажется, даже вслух.

У этого бронежилета была прекрасная, даже какая-то чудовищная реакция, он, конечно же, выстрелил.

Попал мне в левое плечо, меня отбросило к ящикам. К очень твердым ящикам.

– Больше никого? – спросил Пашка.

– Нет, – ответил стрелок. – А это, надо полагать, твой конкурент...

– Помолчи.

Пашка стал быстро обыскивать Лару, я видел это.

Лара пыталась сопротивляться, но Пашка бережно и профессионально это сопротивление гасил. А я с удивлением отметил, что я не мертв. Все болело, я не мог двигаться, но я был не мертв. Я слышал, видел, только пошевелиться не мог. Контузия, наверное, такое бывает при контузии. Болезненными щипцами тебя отрывают от собственной тушки и погружают в низкоскоростной блендер.

– Лар, отдай.

– Нет!!! – закричала Лара.

Бронежилет щелкнул курками.

– Стой! – Пашка загородил Лару. – Хватит... Отдай!

– Нет!

И тогда Пашка ударил.

Я попытался вскочить, этот пистолетчик оказался рядом со мной и треснул меня рукояткой револьвера. Коротко, небольно, эффективно.

– Уходим! – сказал другой. – Я начинаю!

Перед тем, как отключиться. Я увидел. Что-то.

Пустыню. Белого цвета пустыню. Холод. Значит, это был снег... Снова стало холодно, очень холодно – и вдруг я увидел странное, увидел город, залитый льдом, утонувшие в снегу дома и странную птицу, летевшую под сизыми облаками. И...

– Вставай!

Кто-то тер мои уши.

– Встава-ай!

Я открыл глаза.

Это была она. Ну вот, теперь меня из-за нее чуть не пристрелили. Лучше бы я сходил к Мамайкиной, мы бы с ней посидели, поболтали, поцеловались бы, что ли. А здесь мы, пожалуй, не посидели, а чуть не поседели, а поцеловался я только с пулей.

В чем, согласитесь, удовольствия мало.

– Куда он попал? – спросила Лара.

– Ты как?

– Нормально. Куда он попал?

– В плечо... А потом в голову. Стукнул...

Я потер место попадания. Оно было горячее и слегка пульсировало. Я потрогал голову. Маленькая шишка. Не болит. Профессионально.

– В сердце хотел, гад, промахнулся...

– Не, не промахнулся. Он не промахивается. Почти никогда. Он попал, куда хотел попасть. В плечо, значит, в плечо. Будет синяк, и все, может, электрофорез сделают. Это пластиковые пули.

– Почему? – не понял я. – Почему пластиковые?

– Сегодня он не хотел никого убивать.

– А охранники?

– Тоже пластик. Тоже скоро очнутся. Поэтому надо уходить.