Приводил меня в порядок некий доктор Денбер, а клиника находилась в Веве. Американец. Выглядел, правда, по-швейцарски: чисто выбритый и в очках без оправы, эдак по-гиммлеровски. Зато выговор был гундосый, со Среднего Запада. На самом деле что он меня врачевал, что не врачевал, пользы мне не было никакой. К тому же скользкий был сучок этот Денбер. По мне, я б уж лучше протрезвлялся под надзором Смитти, волосатой сестры-хозяйки, которую мне сосватал когда-то Билл Берроуз. Но доктор Денбер был единственным, кто говорил по-английски. Возможностей что-то с этим сделать у меня все равно не было. Когда у тебя чувак на ломке, можешь творить с ним все, что хочешь.

Хотелось бы мне знать, что такое ломки в представлении других людей. Я вам скажу, это пиздец полный. По шкале неприятностей ломка, конечно, лучше, чем когда тебе в окопе отрывает ногу снарядом. И лучше, чем умирать от голода. Но при ломке вам тоже мало не покажется. Весь организм как бы берет и выворачивается наизнанку и отторгает сам себя трое суток. Ты знаешь, через трое суток всё начнет утрясаться. Это будут самые длинные трое суток в твоей жизни, и ты гадаешь, зачем так над собой издеваться, если ты мог бы жить совершенно нормальной, сука, богатой жизнью рок-звезды. А вместо этого ты блюешь и лезешь на стены. Зачем ты это с собой делаешь? Не знаю. И до сих пор не знаю. Кожу колет, нутро выворачивает, не можешь не дергать и не сучить руками и ногами, и полощет тебя сразу с обоих концов, и всякое говно лезет из носа и глаз, и первый раз, когда такое происходит наяву, разумный человек должен сказать себе: «Я подсел». Но даже это не остановит разумного человека от того, чтобы развязать снова.

Пока я кантовался в клинике, Анита была неподалеку, рожала нашу дочку Энджелу. Когда я отошел от обычных симптомов, у меня с собой была гитара, и в один вечер я сочинил Angie, потому что смог наконец двигать пальцами и ставить их куда нужно и почувствовал, что больше не обосрусь в постели, и не полезу на стенку, и не накатит бешеная движуха. Просто сидел на кровати и подвывал: «Энджи, Энджи». Ни о ком конкретно, просто имя, типа «о-о-о, Дайана». Я не знал, что Энджелу будут звать Энджела, когда писал Angie. В то время ты не знал о том, какой пол у ребенка, пока он не покажется. Вообще-то Анита назвала её Дэнделайон[143]. Ей дали еще одно имя, Энджела, только потому, что она родилась в католической больнице, и тамошние люди настояли, что хоть одно «нормальное» имя должно быть. Как только Энджела немного подросла, она заявила: «Никогда больше не смейте называть меня Дэнди».

«Старшип», бывший самолет Бобби Шермана, во время американского тура 1972 года

Большой и безобразный роллинговский тур 1972 года начался 3 июня. Можно понять, почему такому чувствительному человеку как Кит, требуются препараты, но меня эти вещи не радовали совсем. Я возлагал надежды на что-то лучшее. Идеализм тура 1969-го года закончился катастрофой. Цинизм тура 1972-го собрал в одной компании Трумена Капоте, Терри Саутерна (и собрал бы Уильяма С. Берроуза, если бы Saturday Review смог дать Биллу его цену), княгиню Ли Радзивилл и Роберта Фрэнка. Среди дежурных интермедий тура были походные врачи, орды дилеров и группи, сексонаркотические массовки. Я мог бы описать вам в интимнейших подробностях надругательства над общественной моралью и оргии, которых я был свидетелем и участником в этом туре, но достаточно раз увидеть присохшие феттучнни на обоях с бархатным узором, или растущую лужу горячей мочи на пушистом ковре, или накатывающую волну извергающихся половых органов — потом они обычно начинают сливаться. Так сказать, видел раз — значит, видел все. Вариации несущественны.

Стэнли БУТ, из книги Keith: Standing in the Shadows

Я никогда не присутствовал ни при чем подобном. Раньше я уже путешествовал с незаурядными людьми, но они всегда были открыты окружающему… Это же абсолютно исключает внешний мир. Никогда не выбираться наружу, никогда не знать в каком ты городе…

Я так и не смог к этому привыкнуть. Роберт Фрэнк, фотограф и режиссер, из фильма «Блюз членососа»[144]

Мы отправляемся в великий тур 1971 года, доктор Билл открывает свою походную аптечку, а Хью Хефнер приглашает нас погостить; я знакомлюсь с Фредди Сесслером.

Мы переезжаем в Швейцарию, потом на Ямайку. Мы с Бобби Кизом попадаем в неприятности на гастролях, и нас выручает гавайский ананасовый король. Я покупаю дом на Ямайке;

Анита попадает там в тюрьму, и её высылают. Грэм Парсонс умирает, и меня заносят в списки следующих вероятных кандидатов туда же. Ронни Вуд становится членом группы.

Тур 1972-го года обозначали и по-другому: «Тур кокаина и «текилы санрайз» или STP, «Роллинговская гулянка на гастролях». Про него сложилась целая мифология в духе тех беспределов, которые выше перечисляет Стэнли Бут. Лично мне на глаза ничего подобного не попадалось. Стэнли, наверное, преувеличивает, либо же он тогда был совсем наивный пацан. Однако мы и правда уже тогда не могли забронировать номера ни в одной гостинице уровнем выше, чем Holiday Inn. Это было начало практики снятия целых гостиничных этажей с абсолютно закрытым доступом, чтобы кое-кто из нас — я, например, — мог рассчитывать на определенное уединение и спокойствие. Так и только так у нас могла быть какая-то уверенность, что если мы захотим устроить гулянку, то сможем контролировать ситуацию или но крайней мере получим предупреждение, если возникнет проблема.

Вся наша свита, считая роуд-менеджеров и техников, а также прихлебателей и группи, необычайно разрослась. Мы впервые перемещались по маршруту на собственном арендованном самолете с нарисованным на борту высунутым языком. Мы превратились в пиратское государство, которое странствует под собственным флагом со всем огромным обозом: адвокатами, клоунами, обслугой. Притом у парней, руливших этим предприятием, на всех была, может, одна побитая пишущая машинка и гостиничные или уличные телефоны — вот и вся оргтехника, с которой нужно было провезти североамериканские гастроли по тридцати городам. Это был организационный подвиг со стороны нашего нового тур-менеджера, Питера Раджа, четырехзвездного генерала в мире анархистов. Мы не пропустили ни одного шоу, хотя и бывали близки к тому. На разогреве перед нами почти в каждом городе играл Стиви Уандер — ему тогда едва-едва стукнуло двадцать два.

Я вспоминаю истории про Стиви времен наших гастролей в Европе с его замечательным бэндом. Они говорили: «Этот сукин сын зрячий! Мы заходим в гостиницу в первый раз, а он забирает ключи и шагает прямехонько к лифту». Я потом выяснил, что он выучил на память план типичного отеля Four Seasons. Пять шагов здесь, два шага до лифта.. Ему добыло запросто. Он это проделывал, только чтоб над ними приколоться.