— Поставь табуретку на место сию же секунду, — велел Дориан.

— Да, будьте любезны, — прибавил Игнациус. Он отступил на всякий случай в угол. — А то кому-нибудь можно нанести увечье.

— Вроде тебя. — И Лиз метнула в Игнациус неоткрытую пивную банку. Тот присел.

— Боже милостивый! — вымолвил он. — Думаю, мне лучше вернуться в другую комнату.

— Вали, толстожопый, — сказала ему Лиз. — Ты тут уже весь запас воздуха использовал.

— Девочки! — орал Дориан схватившимся в единоборстве Фриде и Бетти, чьи футболки уже влажнели от усилий. Они пыхтели, их бросало по всей комнате вместе с табуреткой, они размазывали друг друга о стены и раковину.

— Ладно, кончайте, — заорала Лиз подружкам. — А то люди подумают, что вы неотесанные.

Она схватила еще одну табуретку, влезла между соперницами и обрушила свое орудие на ту мебель, за которую боролись Фрида и Бетти. Девочки расцепились, табуретки с грохотом рухнули на пол.

— Тебя кто просил встревать? — ополчилась на Лиз Бетти и схватила ее за коротко подстриженные волосы.

Дориан, путаясь ногами в табуретках, попытался растолкать девочек и заставить их сесть за стол:

— А ну, сели и ведем себя пристойно, — рявкнул он.

— От твоей вечеринки смердит, — заявила Бетти. — Почему ничего не происходит?

— Чего ради ты нас пригласил, если мы только сидим в этой трёханой кухне? — потребовала Фрида.

— Вы там только буянить начнете. Сами же знаете. Я думал, пригласить вас из вежливости — это будет по-соседски. Мне тут никаких беспорядков не надо. Это самая приятная вечеринка — давно у нас такой не было.

— Хорошо, — прорычала Фрида. — Будем сидеть тут, как настоящие дамы. — И девочки в знак согласия ущипнули друг друга за руки. — В конце концов, мы — просто квартирантки. Иди полюбезничай с тем липовым ковбоем, у которого голос — как у Жанетт МакДональд [Жанетт МакДоналд (1902/3-1965) — американская певица и киноактриса 30-х годов, больше всего известная по кино-версиям оперетт.], он еще как-то раз прикопался к нам на улице Шартр.

— Он чудесный и очень дружелюбный человек, — сказал Дориан. — Я уверен, что вас, девочки, он просто не заметил.

— Еще как заметил, — отозвалась Бетти. — Мы дали ему по кумполу.

— Ногой бы ему по надменным яйцам, — подытожила Лиз.

— Я вас умоляю, — с важностью произнес Игнациус. — Вокруг я вижу одну вражду. Вы должны сплотить ряды и выступить единым фронтом.

— Что это с ним? — спросила Лиз, откупоривая пиво, которым швырнула в Игнациуса. Взметнулась струя пены и омочила его раздутое райскими продуктами брюхо.

— Ну, все — с меня хватит, — разозлился Игнациус.

— Хорошо, — ответила Фрида. — Тогда отгребай.

— Кухня сегодня — наша территория, — сказала Бетти. — Мы и решаем, кто сюда заходит.

— Я определенно заинтересован в том, чтобы увидеть, какой херес подаст на первом предобеденном приеме женский корпус, — фыркнул Игнациус и заковылял к двери. Когда он уже выходил, в дверной косяк совсем рядом с его серьгой ударилась пустая пивная банка. Дориан последовал за ним и прикрыл за собой дверь. — Не могу себе вообразить, как могли вы решиться запятнать наше движение, пригласив этих скандалисток.

— Пришлось, — объяснил Дориан. — Если не пригласить их на вечеринку, они все равно ворвутся. А тогда они — еще хуже. На самом деле, с этими девочками весело, когда у них хорошее настроение, но недавно у них были какие-то неприятности с полицией, и теперь они на всех вымещают.

— Их следует отлучить от движения немедленно!

— Как скажете, Мадьярка, — вздохнул Дориан. — Личне мне девочек немножко жалко. Раньше они жили в Калифорнии, и великолепно проводили там время. Потом произошел несчастный случай — намадение на культуриста с Мускульного Берега. Они с парнишкой боролись по-индейски — на локотках, по крайней мере, так они говорят, а потом, кажется, все немножко вышло за рамки. Им буквально пришлось спасаться из южной Калифорнии и нестись через всю пустыню в своем великолепном немецком автомобиле. Я предоставил им убежище. Во многих отношениях они — чудесные квартиранты. Мой дом они охраняют лучше любого сторожевого пса. У них — кучи денег, они их получают от какой-то стареющей королевы кино.

— Вот как? — с интересом спросил Игнациус. — Вероятно, я поспешил дать им отставку. Политическим движениям следует раздобывать деньги, откуда только могут. Девушки, без сомнения, обладают неким шармом, незаметным под их джинсами и сапогами. — Он оглядел кипящую массу гостей. — Вы должны успокоить этих людей. Нам следует призвать их к порядку. Перед нами — дела наисущнейшей важности.

Ковбой, липовый сучара, щекотал какого-то элегантного гостя своей плеточкой. Черный кожан припечатал бившегося в экстазе гостя к полу. Отовсюду неслись вопли, вздохи, визг. Из фонографа теперь пела Лена Хорн [Лена Хорн (р.1917) — американская певица, блиставшая в мюзиклах 1940-х годов]. «Умно,» «Свежо,» «Ужасно космо,» — почтительно провозглашала группа, собравшаяся вокруг фонографа. Ковбой оторвался от своих возбужденных поклонников и зашевелил губами в такт словам с пластинки, извиваясь по всему полу, точно шансонетка в сапогах и «стетсоне». С канонадой взвизгов гости снова обступили его, не оставив черному кожану для мучений никого.

— Вы обязаны все это прекратить, — крикнул Игнациус Дориану, который в это время усиленно подмигивал ковбою. — Помимо того факта, что я становлюсь свидетелем самого вопиющего оскорбления вкуса и пристойности, я уже начинаю задыхаться от вони железистых испарений и одеколонов.

— Ой, да не будьте вы такой серостью. Они же просто веселятся.

— Мне очень жаль, — деловым тоном ответил Игнациус, — но сегодня вечером я здесь выполняю миссию крайней серьезности. Существует девушка, которой необходимо заняться, — дерзкая и прямолинейная распутница и даже профурсетка. Немедленно выключайте свою мерзкую музыку и успокойте всех этих содомитов. Мы обязаны взять быка за рога.

— Я думал, с вами весело. А если вы просто будете таким стервозным и нудным, то лучше вам уйти.

— Никуда я не уйду! Никто меня не остановит. Мир! Мир! Мир!

— Ох, матушки. Так вы про это всерьез, да?

Игнациус оторвался от Дориана, ринулся через всю залу, расталкивая элегантных гостей, и выдернул штепсель фонографа из розетки. А когда он обернулся, гости приветствовали его выхолощенной разновидностью боевого клича апачей.

«Зверь.» «Безумец.» «Так вот что обещал нам Дориан.» «Такая фантастическая Лена.» «Наряд — гротесков. Да еще эта серьга. Ох, господи.» «Это была моя самая любимая песня.» «Кошмар.» «Как невероятно противно.» «Так монструозно огромен.» «Плохой, плохой сон.»

— Тихо! — проревел Игнациус, заглушая разъяренный лепет. — Сегодня я пришел сюда, друзья мои, чтобы показать вам, как вы можете спасти планету и принести всем мир.