В новом столетии кинематографический интерес России к Америке заметно ослаб, сменившись изучением внутренних проблем. Это изменение соответствовало приоритетам нового президента Путина – ныне действующего нового / старого главы государства – чья националистическая гордость и сопутствующая ей критика Америки со временем только усилились. Поддержка Путина и «Единой России» существенно уменьшилась к концу президентства Д. А. Медведева, и парламентские (в конце 2011 года) и президентские (в марте 2012 года) выборы[446] вызвали протестные демонстрации и формирование того, что первоначально напоминало подлинную оппозицию, возглавляемую юристом и антикоррупционным блогером А. А. Навальным, который в феврале 2011 года придумал для правящей партии России запоминающийся ярлык «Партия жуликов и воров». По остроумному утверждению Фионы Хилл, «как классический консерватор, преследующий цель укрепления российского государства», Путин защищает его от предполагаемых угроз «территориальной целостности, политическому суверенитету и национальной идентичности». Его борьба с оппонентами заключается в том, чтобы «кооптировать одних и запугивать других, превращая российскую правовую и уголовную системы в грубые инструменты репрессий» [НШ 2013]. Не только граждане России, но и США, Швеция, Европейский Союз и Amnesty International осудили репрессивную политику Путина, что имело далеко идущие последствия. Арест и заключение в тюрьму трех участниц группы «Pussy Riot» (феминистского протестного панк-коллектива) за их антипутинское выступление в московском храме Христа Спасителя в феврале 2012 года[447], а также арест Навального и пяти летний тюремный срок, назначенный ему в июле 2013 года за хищение лесопродукции (обвинения в растрате, представляющие собой один из любимых маневров Кремля против его хулителей), привели к крайне негативной международной огласке[448]. Тем не менее при Бараке Обаме Соединенные Штаты неохотно бросали вызов Путину напрямую по вопросу прав человека.

Однако в 2012 году Конгресс счел целесообразным принять действенные меры по борьбе с коррупцией среди российских чиновников, откликнувшись на громкий случай нарушения прав человека. Несмотря на первоначальные возражения, Белым домом был принят «акт Магнитского», позже подписанный президентом Обамой, причиной которого послужила смерть в 2009 году в московской тюрьме С. Л. Магнитского, адвоката и аудитора, арестованного во время расследования мошенничества с участием российских налоговых чиновников. Первоначально задуманный как карательная мера против должностных лиц, которые считаются ответственными за смерть Магнитского, закон запрещал им въезд в Соединенные Штаты и доступ к американской банковской системе[449]. В ответ российское правительство, в свою очередь, опубликовало свой собственный список официальных лиц США, которым был запрещен въезд в Россию, посмертно признало

Магнитского виновным в мошенничестве и приняло закон (декабрь 2012 года), запрещающий американским семьям усыновлять российских детей. Симптомом сейсмических изменений, произошедших в восприятии американцами россиян за последние двадцать лет, стали результаты опроса, в ходе которого выяснилось, что 56 % опрошенных поддерживают противостояние россиянам, и только 21 % выступают против [Fisher 2012].

Аналогичным образом, в соответствии со спешно введенным законом, российские НПО, занимающиеся политической деятельностью или просто получающие иностранные средства без пересмотра своего организационного статуса, были объявлены нарушителями, которые подлежат преследованию в качестве «иностранных агентов». То, что Левада-центр (2003), после смерти его основателя Ю. А. Левады в 2006 году возглавляемый Л. Д. Гудковым, получил предупреждение от прокуратуры в Москве за то, что он не зарегистрировался в качестве такого агента, показывает, как закон может служить оружием против институтов, всего лишь накапливающих объективные данные, которые работают вразрез с политической повесткой Кремля. Как показали опросы, проведенные Левада-центром, более 50 % россиян согласились с тем, что «Единая Россия» является партией «жуликов и воров». Более того, согласно данным центра, в мае 2013 года результаты голосования за «Единую Россию» достигли рекордно низкого уровня – 24 %, при том что только 29 % россиян заявили, что хотели бы переизбрания Путина [Stanovaya 2013]. Такие сообщения не вызвали у Путина симпатий к Левада-центру, на что указывает его предупреждение. И все же желание Соединенных Штатов улучшить двусторонние отношения, избегая критики вопиющих нарушений со стороны российского правительства, и готовность идти на уступки Путину, были слишком очевидными во время неубедительной встречи госсекретаря Джона Керри 7 мая 2013 года с Путиным, в ходе которой последний заставил себя ждать три часа [Jensen 2013а]. Кроме того, на саммите G-8 в Северной Ирландии 17–18 июня 2013 года Обама воздержался от критики действий Путина в области прав человека, «верховенства закона, судебного преследования лидеров оппозиции, давления на неправительственные организации или вопроса об усыновлении, из-за которого президент США находится под сильным давлением со стороны Конгресса и родителей».

Напротив, в преддверии встречи G-8, во время интервью RT (финансируемой Кремлем англоязычной спутниковой телевизионной сети) Путин «похвалил канал за прекращение “монополии англосаксонских СМИ” в мире <…> [и] напомнил зрителям, что США были основаны благодаря “этнической чистке” американского коренного населения и использовали атомную бомбу против Японии в конце Второй мировой войны». Россия, по его словам, является единственной страной, которая в мировой политике «единолично ведет борьбу за принципы и здравый смысл с циничным и лицемерным Западом». Короче говоря, как проницательно замечает Дональд Дженсен, такая риторика сигнализирует о «глубоком повороте внутрь в Кремле» – «экономии», частично вызванной необходимостью Путина укрепить свой фундамент среди националистов и рабочего класса в провинции, поскольку его поддержка со стороны городского среднего класса сократилась [Jensen 2013b]. Соответственно, пока американская администрация, и в особенности Обама, проявляли уважение к чувствам Путина, российский президент был вынужден уравновешивать свою восприимчивость к Западу с антиамериканскими настроениями своих сторонников дома.

Кинематографическим результатом этого путинского «поворота внутрь» должно было стать исчезновение американцев в новейших российских фильмах. Вместо них на первый план вышли внутренние проблемы – такие как жизнь в провинции, смена поколений, исторические события, фольклор и повседневные конфликты, связанные с темами любви, брака, смерти и так далее. И если богатство фигурирует в работах даже таких представителей авторского кино, как Андрей Звягинцев (например, в «Елене», 2011), оно теперь трактуется не как нечестные приобретения «новых русских» подражателей, а как законное имущество или даже цель – для представителей того, что сейчас не очень точно принято называть «средним классом России». Со своей стороны Голливуд продолжал штамповать образы русских престуников – обычно в боевиках категории «Б». Правда, за некоторыми исключениями, теперь они представляли не особо значимых противников. Такие образы, как Борис «Бритва» в «Большом куше» (2000), Йорги в «Трех иксах» (2002) и Иван Банко в «Железном человеке 2» (2010), были созданы небрежно и не исполнялись настоящими русскими актерами. Есть некоторое утешение в том, что плачевное качество американских фильмов с русскими актерами и