Группа армий «Север» тем временем смогла блокировать Ленинград и отразила попытки советских войск соединиться с осажденными. Позднее в октябре советские войска продолжали попытки прорвать блокаду, но отнюдь не для того, чтобы спасти жителей осажденного Ленинграда от голодной смерти. Сталин собирался прорубить коридор, чтобы отвести войска Ленинградского фронта на защиту Москвы, бросив население города на произвол судьбы. Если бы тогда удалось прорубить коридор, это грозило бы настоящей катастрофой. Мало кто из ленинградцев уцелел бы при таком развитии событий. Ведь германское руководство не собиралось кормить жителей города, как почти не кормило оно миллионы советских пленных в первые полгода войны. У Гитлера даже существовал план просто затопить Ленинград и в таком виде передать эту местность финнам. Да и войска Ленинградского фронта при отступлении сквозь узкую горловину у станции Мга могли бы понести очень тяжелые потери и почти полностью потерять боеспособность, как позднее, весной и летом 42-го на Волховском фронте, почти целиком погибла 2-я ударная армия генерала Власова при попытке преодолеть подобную же узкую горловину у Мясного Бора, простреливаемую насквозь немецкой артиллерией. Тогда бы они вряд ли существенно усилили оборону Москвы, зато освободившиеся войска группы армий «Север» могли бы серьезно помочь группе армий «Центр», двинувшись в обход советской столицы с северо-запада или подкрепив северное крыло центральной группировки вермахта. Здесь как раз тот случай, когда получилось прямо по поговорке: не было бы счастья, да несчастье помогло. Красной Армии осенью 41-го не удалось прорвать блокаду Ленинграда, и благодаря этому войска Ленинградского фронта остались на прежних позициях, где смогли сковать максимум неприятельских сил. И значительная часть ленинградцев выжила благодаря снабжению через Ладожское озеро, хотя почти миллион горожан погиб от голода, холода и болезней, вызванных блокадой.

Чтобы остановить отступление и предотвратить массовую сдачу в плен, Сталин и его генералы издавали драконовские приказы. 16 августа 1941 года появился приказ наркома обороны № 270, который, кроме Сталина, подписали Молотов, Тимошенко, Шапошников, Буденный, Ворошилов и Жуков. Он предписывал расстреливать на месте командиров и политработников, а семьи попавших в плен красноармейцев «лишать государственного пособия и помощи». Командующий Ленинградским фронтом генерал армии Г. К. Жуков пошел еще дальше. 28 сентября он издал поистине людоедскую шифрограмму № 4976, где говорилось: «Разъяснить всему личному составу, что все семьи сдавшихся врагу будут расстреляны и по возвращении из плена они также будут все расстреляны». В сравнении с этим сталинский приказ № 270, «в развитие» которого и издана шифровка, выглядит гнилым либерализмом, а сам Иосиф Виссарионович кажется великим человеколюбцем. Ведь он ничего не говорил о возможном расстреле вернувшихся из плена, а семьи пленных красноармейцев предписывал только «лишать государственного пособия и помощи». Георгий Константинович же, как кажется, готов был расстреливать и грудных младенцев (раз речь идет о всех членах семьи без исключения). Слуги тирана, над которыми постоянно висел дамоклов меч расстрела за военные неудачи, были еще более жестокими, чем их господин. Этот людоедский приказ фактически предусматривал казнь без суда и следствия женщин, стариков и детей, вплоть до грудных младенцев. Однако подобные приказы, призванные запугать бойцов и командиров Красной Армии, никак не влияли на динамику числа пленных. После них были гигантские котлы под Киевом и Вязьмой с сотнями тысяч пленных. Да и в 1942 году в плен попало более 1,6 миллиона советских военнослужащих. Число пленных определялось общей оперативно-стратегической обстановкой, а не страхом красноармейцев перед собственными начальниками.

Группа армий «Юг» захватила Донбасс и Харьков, а 21 ноября – Ростов. У Азовского моря в октябре были окружены несколько советских дивизий и взято более 100 тысяч пленных. 11-я немецкая армия нанесла тяжелое поражение 51-й Отдельной советской армии и к середине ноября захватила весь Крым, за исключением Севастополя.

Главный же удар немецкое командование теперь направило на Москву, чтобы еще до зимы овладеть советской столицей. 30 сентября 1941 года войска группы армий «Центр» перешли в наступление на брянском, а 2 октября – на вяземском направлениях. Основные силы трех советских фронтов оказались в окружении и к 20 октября ликвидированы. В плен попало 663 тысячи человек, а в качестве трофеев немцы захватили 1242 танка и 6412 орудий.

Даже качественное превосходство советских танков не смогло предотвратить разгром под Вязьмой, хотя «тридцатьчетверки» доставили немцам немало неприятных минут. Генерал Блюментрит вспоминал: «Во время сражения за Вязьму появились русские танки «Т-34». В 1934 году эти танки были самыми мощными из всех существовавших тогда танков… 37-миллиметровые и 50-миллиметровые противотанковые орудия нашей пехоты были беспомощны против танков «Т-34»… Требовалось по крайней мере 75-миллиметровое орудие, но его еще только предстояло создать. В районе Вереи танки «Т-34» как ни в чем не бывало прошли через боевые порядки 7-й пехотной дивизии, достигли артиллерийских позиций и буквально раздавили находившиеся там орудия. Понятно, какое влияние оказал этот факт на моральное состояние пехотинцев. Началась так называемая «танкобоязнь». Только в 1942 году у вермахта появилась 75-миллиметровая противотанковая пушка. Она была установлена на модернизированном танке «Т-IV», который теперь смог более или менее на равных драться с «Т-34». Он уступал советскому танку в маневренности и, за счет менее удачного расположения бронелистов, в прочности брони, но немного превосходил в бронебойности орудия и, благодаря более совершенному оптическому прицелу, – в точности стрельбы.

Сталин срочно вызвал из-под Ленинграда Жукова и назначил его командующим Западным фронтом, куда вошли немногочисленные войска, избежавшие окружения. Наступившая в конце октября распутица замедлила продвижение немецких войск. К тому времени германская Восточная армия из-за выхода из строя большой части танков и автомашин уже в значительной степени утратила свою мобильность, позволявшую ей побеждать численно превосходящего противника. Так, уже в начале сентября в танковых группах осталось меньше половины боеспособных танков от того числа, что было в начале кампании. К началу октябрьского наступления процент боеспособных танков поднялся, но затем вновь упал из-за больших эксплуатационных потерь. Из общего числа 500 тысяч автомобилей и мотоциклов до конца 1941 года вышло из строя 106 тысяч машин, а остальные испытывали нехватку горючего. Большие потери были и в лошадях.

Генерал Типпельскирх вспоминал: «В середине октября сильные снегопады с дождями помешали стремительному преследованию. Временно наступившее улучшение погоды и приведение в порядок дорог с помощью всех имеющихся средств сделали возможным достижение некоторых успехов: на юге 2-я танковая армия подошла вплотную к Туле, в центре были заняты Алексин, Можайск и Волоколамск. Затем наступил период полной распутицы. Двигаться по дорогам стало невозможно… Даже так называемые шоссе стали непроезжими. Наступление остановилось. Русские выиграли время, чтобы укрепить оборону, пополнить войска и подтянуть резервы». Ему вторит Блюментрит: «Мы, конечно, знали, что нас ожидает распутица, – нам приходилось читать о ней в книгах. Но реальная действительность превзошла все самые печальные опасения. Распутица началась в середине октября, во время боев в районе Вязьмы, и непрерывно усиливалась до середины ноября… В этом уголке мира проложено всего несколько шоссейных дорог. Вся территория страны покрывается непролазной, липкой грязью… Даже тракторы передвигаются с большим трудом. Много тяжелых орудий застряло на дорогах, и поэтому не было использовано в Московской битве. Танки и другие гусеничные машины часто засасывало грязью». Но не стоит неудачу блицкрига в России объяснять распутицей, а потом суровой зимой. «Генерал Мороз» и «генерал Грязь» сыграли свою роль, но отнюдь не решающую. Германское руководство не только не позаботилось заранее о подготовке к осенним дождям и к зиме, но и не имело достаточных ресурсов для такого рода мероприятий. Зимнее обмундирование было заготовлено лишь для 60 дивизий, которые предполагалось оставить в России после окончания операции «Барбаросса». Не было заготовлено ни морозоустойчивых смазочных масел, ни антифриза. Катастрофически не хватало гусеничной техники, способной двигаться по размытым дождями проселкам. По состоянию своих дорог Россия здорово отставала не только от Франции, но и от Польши. Промышленность не в состоянии была восполнить безвозвратные потери в танках. За время с июня по ноябрь 1941 года было произведено 1813 танков, а их безвозвратные потери достигли 2251. Положительный баланс по штурмовым орудиям (295 машин было произведено и только 75 потеряно) не мог компенсировать этот урон, поскольку штурмовые орудия использовались лишь для поддержки пехоты, а не для выполнения самостоятельных задач. Гитлер не принял во внимание предупреждения Гудериана, Кестринга и других специалистов по России о прочности советской государственной системы. Она не рухнула после первых месяцев поражений, а людских и материальных ресурсов страны хватило для образования нового фронта обороны под Москвой, а затем и для проведения контрнаступления.