– Да, а что с ними? – спросил Антон. – С Церковью Святой Воды?

– Сделано все, что в нашей компетенции, – шеф улыбнулся, точно большой и очень наглый кот. – В России расследование продолжается, и дело скоро дойдет до суда, в Швеции ЦСВ поспешила самораспуститься, в Норвегии не успела, и за них взялась полиция. Скоро начнутся неприятности у сектантов в Дании и Голландии, и неприятности серьезные. Ты понимаешь?

– О да, – ответил я за Антона.

– Вот и отлично. – Арнольд Тарасович поерзал в кресле. – А у вас обоих теперь по три недели отпуска.

Бартоломью заулыбался – изначально шеф хотел выдать нам всего по две.

– А у меня еще одна просьбочка, совсем маленькая, – нагло заявил я.

– Слушаю тебя.

Когда я высказался, Арнольд Тарасович пошевелил пальцами, на которых посверкивали перстни, несколько секунд поразмыслил, чтобы я слегка понервничал, и коротко кивнул.

– Можете идти, – сказал он.

– Куда поедешь? – поинтересовался Бартоломью, когда мы вышли в приемную.

– На море, – ответил я. – Загорать и таращиться на девчонок в купальниках. А ты уже взял билеты в Германию?

Наш худред слегка покраснел и отвел глаза.

– Удачи тебе в соблазнении валькирии, – Я одобрительно похлопал Антона по плечу и не стал высказываться насчет того, что шансов затащить в койку Ангелику у него меньше, чем у бабочки – напугать тигра. – Сигурд ты наш Фафнироубийца. Если что – звони. А теперь топай, мне с Танечкой побеседовать надо.

Секретарша шефа подняла на меня огромные голубые глаза, в которых смешались смущение и обожание.

– Собирайся, прелесть моя, – сказал я, дождавшись, пока Бартоломью исчезнет за дверью. – Большой босс по моей просьбе сегодня тебя отпустил, и мы с тобой едем в ресторан.

– Ты шутишь? – недоверчиво спросила она.

– Я серьезен, как крокодил. Собирайся быстрее, пока я не передумал!

Нет, я вовсе не собрался соблазнить Танечку и тем самым совершить по отношению к ней большую подлость. Я просто решил, что она, пострадав от засранцев из ЦСВ, целивших в первую очередь в меня, заслужила небольшую награду. Поедим, выпьем, поболтаем, а потом я отвезу ее домой, и максимум – нежно поцелую в щечку на прощание.

Пока секретарша собиралась, я раздумывал, кого можно будет взять с собой на море…

С Дашей мы беседовали вчера, и я объявил ей, что она во временной отставке, чем вызвал поток слез и нецензурной брани. Четыре дня назад звонила барышня, с которой мы познакомились в аэропорту «Домодедово», и с ней мы условились связаться в августе, когда она вернется с Корфу.

Так что готовых кандидатур нет, поеду в отпуск один и сниму кого-нибудь на месте.

– Готова? – спросил я, подставил Танечке руку, и мы направились к лифтам.

У входа в «Борей» нас встретил стойкий Петрович, не изменивший полярному комбинезону, несмотря на июльскую жару.

– Привет, бродяга, – сказал он, окидывая меня подозрительным взглядом. – Давно ты не захаживал, а с такой красавицей – вообще никогда не появлялся.

Танечка затрепыхала ресницами, а я показал швейцару кулак: еще начнет болтать про «других красавиц». Петрович заулыбался, как ангелок с новогодней открытки, открыл дверь, и мы вошли в вестибюль.

В зале мы попали в руки метрдотелю Васе, тот проводил нас к спрятанному в нише столику и принес меню.

– Ну, чем будешь кормить? – спросил я, даже не прикасаясь к папке.

– Всем самым лучшим, как обычно, – ответил он. – Доставили свежих кальмаров, нежные, сочные, наш повар готовит их пятнадцатью разными способами, жарит, варит, крутит, тушит. Есть твой любимый осьминог, можем нафаршировать его креветками с лимонным соусом…

Я поспешно вскинул руку, останавливая панегирик тварям со щупальцами.

Перевел дыхание и заказал телятину.

P. S.

Антон Бартлов, послуживший прототипом одного из героев романа, скоропостижно скончался в декабре 2009-го, когда работа над текстом была в самом разгаре.

При создании художественного образа я додумал совсем немного, и в романе Антон такой же, каким он был в жизни: общительный, веселый, талантливый, непосредственный и очень добрый.

RIP, друг. Мы помним тебя.