– Никто не имеет права говорить от имени моего брата, – отвечает Вела, и по морщинкам на ее лице с обеих сторон от очков я понимаю, что она улыбается, – даже я. Он желает, чтобы ты присоединился к нему в его имении на Развалинах Каррака.

– В западню решила нас заманить? – спрашивает Севро. – А у меня есть идейка получше! Передай этому сукину сыну, братцу своему, что лучше ему, мать его, сдержать данное слово, а то заберу у тебя винтовку, запихну тебе в задницу, и ты станешь похожа на хилый такой шашлык из эльфов!

– Севро, прекрати! – останавливает его Мустанг. – Не здесь! Не с этими людьми!

Вела молча наблюдает за кружащей вокруг нас Сефи. Замечает лезвие на поясе у черной великанши.

– Да плевать я хотел на то, кто она такая! Она знает, кто мы! И если она смеет так разговаривать со Жнецом с Марса, значит у нее мозгов меньше, чем у вонючей глисты!

– Он не может прибыть сюда, – повторяет Вела.

– Его можно понять, – отзываюсь я, а Севро удрученно взмахивает руками.

– Кто это? – спрашивает Вела, кивая в сторону Сефи.

– Королева валькирий, сестра Рагнара Воларуса, – отвечаю я.

Вела опасается Сефи, и правильно делает. Имя Рагнара ей хорошо известно.

– Ее нельзя брать с собой. Но вообще-то, я имела в виду эту груду металлолома, на которой вы прилетели. Хотите сказать, что это корабль? – презрительно фыркает она. – Наверное, на Венере строили?

– Вообще-то, мы его позаимствовали. Но если желаешь махнуться… – подмигиваю я, и тут она неожиданно смеется.

– Если желаете, чтобы вас представили губернаторам Газовых Гигантов как дипломатическую миссию, то вы должны проявить уважение к моему брату и довериться его слову чести и гостеприимству.

– Я не раз видел, как мужчины и женщины забывают о чести, если им это на руку, – прощупываю почву я.

– Вы не в центре, а на окраине, – отвечает Вела. – Мы чтим память предков. Мы помним, кто такие железные золотые, и не убиваем гостей, как эта сучка на Луне. Или как Шакал на Марсе.

– И все же, – не сдаюсь я.

– Выбор за тобой, Жнец, – пожимает плечами Вела. – У тебя есть шестьдесят секунд, чтобы принять решение, – бесстрастно произносит она и отходит в сторону.

Я подзываю поближе Севро и Виргинию, машу рукой Сефи.

– Что думаете?

– Ромул скорее умрет, чем убьет гостя в своем доме, – уверяет меня Мустанг. – Знаю, у тебя нет оснований доверять этим людям, но в здешних местах честь и правда не пустое слово. На окраине ауреи не такие, как Беллона, которые пойдут на все, лишь бы прогнуть мир под себя. Здесь слово золотого стоит дороже его собственной крови!

– Ты знаешь, где находится резиденция Раа? – спрашиваю я.

– Нет, – качает головой Мустанг. – Если бы знала, то сама бы отвела тебя туда. У них на корабле есть детекторы радиации и «жучков». Вас досмотрят. Помощь мы вызвать не сможем.

– Как мило! – поднимаю я бровь.

Тут дело не в тактике, а в стратегии. Эта серьезная игра может затянуться надолго. Мой главный козырь в делах с окраиной – рычаги воздействия, которых нет у верховной правительницы. И это куда более надежный залог моей неприкосновенности, чем какая-то там пресловутая честь. Однако я уже не раз обжигался на подобных вещах, поэтому слушаю, что скажут товарищи.

– Правила по обращению с гостями распространяются на алых? – спрашивает Севро. – Или только на золотых? Вот это хорошо бы узнать!

– Справедливое замечание, – киваю я, косясь на Велу.

– Чтобы убить тебя, Раа сперва придется разделаться со мной, – возражает Мустанг. – Я ни на шаг от тебя не отойду. Если он решится на такое, то все мои люди ополчатся на него: Телеманусы, невестки Лорна… А это примерно треть его флота. Он просто не может позволить себе такую вендетту.

– Сефи, а ты что скажешь?

Валькирия закрывает глаза, чтобы с помощью синих татуировок на веках разглядеть духов этого богом забытого места.

– Поезжай, – внезапно отвечает она, резко открывая глаза.

– Севро, дай нам шесть часов. Если к этому времени мы не вернемся, то…

– То что? Подрочить в кустах?

– Разноси тут все на хрен!

– Это всегда пожалуйста! – подмигивает он, стукаясь со мной кулаками. – Удачных вам дипломатических игр, детки! Да не дуйся ты, – говорит он Виргинии и протягивает кулак. – Уж если влипнем, то вместе, правда?

– Ты прав, засранец! – широко улыбается она и стукается с ним кулаком.

Имение самого влиятельного человека на всех лунах Галилея оказывается непритязательным и уединенным – оно расположено среди маленьких садиков с тихими уголками в тени спящего вулкана. С высоты полета открывается вид на желтую равнину, простирающуюся до самого горизонта, где клубится дым и висит марево от кипящей магмы. Мы приземляемся в крохотном крытом ангаре рядом с горным массивом. На стоянке всего один корабль – элегантное гоночное судно черного цвета. Орион жизнь бы отдала ради того, чтобы пролететь на такой штуке рядом с покрытыми пылью аэробайками. Наш корабль никто не встречает, мы паркуемся самостоятельно и идем к дому по мощеной белой дорожке из серного мела, которая заворачивает за угол и ведет нас к двери в торце здания. Небольшое имение скрыто от посторонних глаз невидимым импульсным куполом.

Наши сопровождающие чувствуют себя здесь как дома и первыми проходят через стальные ворота в зеленый внутренний дворик, снимают покрытые грязью скиперы, оставляют их у входа рядом с парой черных военных ботинок. Мы с Виргинией переглядываемся, но все же разуваемся. На мне тяжелые гравиботы, поэтому я вожусь дольше всех. Каждый сапог весит около девяти килограммов и крепится на ноге тремя парами застежек. Удивляюсь тому, насколько приятно касаться босыми ступнями травы. Удовольствие портит лишь то, что ноги изрядно пахнут. Непривычно входить в дом, видя у порога добрую дюжину пар вражеских сапог. Такое ощущение, будто я вторгаюсь в чью-то личную жизнь.

– Пожалуйста, подожди здесь, – говорит мне Вела. – Виргиния, Ромул желает сначала побеседовать с тобой наедине.

– Если моя жизнь окажется под угрозой, буду звать на помощь, – с улыбкой говорю я, заметив, что Мустанг колеблется.

Наконец, подмигнув мне на прощание, она уходит вместе с Велой, которая, разумеется, заметила, насколько мы близки. От взгляда этой много повидавшей на своем веку женщины ничего не скроешь, но она явно не ханжа. Остаюсь один в саду, слушаю, как звенят воздушные колокольчики, подвешенные на дереве. Внутренний сад занимает площадку тридцать шагов на тридцать. В десяти шагах от ворот начинается маленькая белая лестница, ведущая в дом. Гладкие стены из белого гипса покрыты плющом, плети которого пробираются внутрь дома. На плюще распустились оранжевые цветки, наполняющие воздух древесным терпким ароматом.