Иными словами, Ромул собирается использовать меня, чтобы надавить на правительницу и вынудить ее пойти на выгодные для него условия. Война ему неинтересна. Он преследует исключительно свои цели. Приехав на Ио, я многим рисковал, но надеялся, что Ромул жаждет мести после года войны с Октавией. Однако я не учел того, что в жилах Ромула Раа, судя по всему, течет очень холодная кровь.

– И кого же прислала верховная правительница? – спрашиваю я.

– А как ты думаешь? – довольно улыбается он.

Рок Фабий расположился за каменным столом в небольшой беседке рядом с домом. Перед ним чашка с кофе и остатки чизкейка из бузины. На горизонт опустились сумерки, но еще видны клубы дыма над жерлом карликового вулкана. Они поднимаются вертикально, как и пар над чашкой из костяного фарфора. Рок завороженно смотрит на облачко пара, но, услышав наши шаги, тут же оборачивается. Он выглядит просто ослепительно в черном с золотом военном мундире – стройный и гибкий, словно пшеничный колос в разгар лета. Высокие скулы, огненный взгляд, но выражение лица холодное и бесстрастное. Он одержал столько побед, что для орденов не хватило бы места на груди. Рок зашел в своем тщеславии так далеко, что считает проявление чувств признаком низкопробного декаданса. Пирамида Сообщества с раскинутыми императорскими крыльями украшает его погоны, на груди висит золотой череп с короной, знак отличия от Повелителя Праха. Рок аккуратно ставит чашку на стол, промокает уголки рта салфеткой и встает босыми ногами на каменный пол.

– Дэрроу, как же давно мы не виделись, – произносит он с изысканной учтивостью.

Я с трудом вспоминаю о том, что мы с ним больше не старые друзья, наконец-то воссоединившиеся после долгой разлуки. Нет! Я не позволю себе ни малейших эмоций по отношению к этому человеку. Он недостоин моего прощения. Из-за него чуть не умерла Виктра, погибли Фичнер и Лорн. И сколько еще человек ушло бы от нас, если бы я не отпустил Севро с церемонии на поиски отца?

– Император Фабий, – бесстрастно приветствую его я, но за напускным равнодушием скрывается глубокая душевная рана.

На лице Рока нет ни тени сожаления, как бы мне того ни хотелось. Но даже сейчас я испытываю к нему симпатию и уважение. Он служит своему народу, а я – своему. В его представлении он не совершил ничего плохого, напротив – стал героем, которому удалось вывести Жнеца на чистую воду, а потом разбить флот Августусов и Телеманусов в битве при Деймосе, в ночь после того, как меня взяли в плен. Он делает все это не ради себя. Как и я, он посвятил себя благой цели – служению своему народу. Его единственный грех состоит в том, что он любит свой народ слишком сильно, потому что такова его природа.

Мустанг обеспокоенно наблюдает за мной, понимая мои чувства. Пока мы летели сюда с Марса, она спрашивала меня о Роке. Он для меня больше не существует, сказал я, но мы оба знаем: это ложь. Сейчас она рядом, мой единственный союзник среди этих хищников. Я в любом случае встретился бы с врагом лицом к лицу без трепета, но только благодаря Виргинии мне удалось сохранить прежнюю силу духа. Иначе во мне бушевали бы тьма и гнев. Слава богу, что в моей жизни есть такие люди, как она. Мустанг не дает мне сбежать от самого себя.

– Рок, не могу сказать, что рада нашей встрече, – произносит она, чтобы переключить его внимание на себя. – Хотя, должна сказать, я удивлена, что правительница не послала на переговоры кого-то из политиков.

– Она пыталась, – отвечает Рок, – и с последней встречи Мойра вернулась в гробу. Правительница была глубоко опечалена этим. Октавия верит в мой здравый смысл и умение владеть оружием, а я рассчитываю на гостеприимство Ромула. Кстати, спасибо за угощение, – поворачивается он к хозяину дома. – Наш провиант крайне скуден и однообразен, сам понимаешь.

– Хорошо иметь свой хлеб, – отвечает Ромул, – это всегда полезно на случай долгой осады.

Раа жестом приглашает нас присесть. Мы с Виргинией садимся напротив Рока, а Ромул занимает место во главе стола. По левую руку от него – лорд-губернатор Тритона, по правую – сгорбленная старуха, лицо которой мне незнакомо. Однако у нее знаки различия с императорскими крыльями.

– Дэрроу, мне очень приятно, что ты наконец стал принимать участие в войне, которую сам развязал, – пристально наблюдая за мной, произносит Рок.

– Эту войну развязал не Дэрроу, а ваша правительница! Во всем виновата Октавия! – парирует Мустанг.

– В чем же? В том, что пытается восстановить порядок? В том, что следует уставу Сообщества?

– О, это что-то новое! Я знаю ее немного лучше, чем ты, поэт. Октавия – коварное, злобное существо! Думаешь, Айя сама решила убить Куинн? – спрашивает Мустанг, но ответа не дожидается. – Нет, Октавия отдала ей приказ по интеркому!

– Куинн умерла из-за Дэрроу, – возражает Рок, – в ее смерти виноват только он!

– Шакал хвастался мне, что это его рук дело. Ты знал об этом? – спрашиваю я у Рока, но тот и бровью не ведет. – Она могла бы выжить, если бы не он. Он убил ее в операционной, пока мы с вами сражались с врагами.

– Лжец!

– Прости, Рок. Ты ведь и сам все прекрасно знаешь, у тебя всегда была хорошая интуиция. Это правда, и никуда от нее не деться!

– Ты вынудил меня принять участие в массовом уничтожении моего народа, – произносит Рок. – Я еще не до конца отдал свой долг правительнице и Сообществу за то, что случилось во время войны между домами Беллона и Августус. Во время осады Марса погибли миллионы! Миллионы людей могли бы остаться в живых, если бы я не потерял бдительности и выполнил свои обязанности перед народом! – Рок говорит на повышенных тонах, и его голос заметно дрожит.

В его взгляде застыли боль и потерянность. Мне хорошо знакомо это выражение лица, я сто раз видел его в зеркале, стоя в тусклом свете ванной после очередного кошмара в той самой комнате на Луне. Я знаю, что он слышит миллионы голосов, вопрошающих из темноты: «За что?»

– Но я никак не могу понять одного, Виргиния, – продолжает Рок, – почему ты сбежала с переговоров на Фобосе? В итоге мы могли бы исцелить раны, создавшие раскол среди золотых, чтобы сосредоточиться на борьбе с нашим истинным врагом, – добавляет он, награждая меня тяжелым взглядом. – Этот человек желал смерти твоему отцу! Предел его мечтаний – уничтожение нашей расы. Из-за его лжи погиб Пакс. Из-за его интриг лишился жизни твой отец. Он просто играет на твоих чувствах!

– Прошу, не надо нотаций, – презрительно фыркает Мустанг.

– Я просто хочу, чтобы ты поняла…

– Не смей так разговаривать со мной, поэт! Плакса ты, а не я! Дело не в любви, а в правильном выборе, а он не имеет никакого отношения к эмоциям. Суть в справедливости, которая основывается на голых фактах, – резко отвечает Виргиния, и я замечаю, что при слове «справедливость» губернаторы Газовых Гигантов встревоженно переглядываются. – Они знают, что я верю в независимость окраины. – Мустанг кивает в сторону хозяев. – Им известно, что я – реформатор. А еще они не сомневаются, что я достаточно умна, чтобы не путать личное с общественным и не позволять сердцу заглушать голос разума. В отличие от тебя, на Ио прекрасно это понимают. Поскольку твои экзерсисы в изящной словесности здесь никто слушать не намерен, предлагаю избавить всех присутствующих от лишней болтовни и перейти к делу. Нам нужно любым способом прекратить эту войну.