Ветер достиг Северных гор, ворвался в недра скал через многочисленные стрельчатые окна и арки. Ветер летел по темным коридорам, заполнил темницы, которые были уже пусты, – еще полчаса назад Калике Мизери вызволил всех сидящих там айсидов, что Франциск внезапно понял. Он словно увидел своими глазами то, как после расставания с близнецами Мудрец сказал Ветру: «Час пробил. Я чую сердцем – хоть оно и не бьется в моей груди – Север придет». И Калике пробрался в замок и, прокладывая путь сквозь темные коридоры и толпы врагов, слуг Принца, проник в темницы и вызволил свой плененный народ.

Франциск чувствовал ликование Ветра. Холодное, строгое и непримиримое.

Чувствовал всю сущность Каликса.

Видел его словно насквозь, читал его мысли. Он гляделчерез завесу воспоминаний на то, как серебряный монстр посылает черно-желтого бражника сквозь скважину Двери в мир людей, затем заключает самого себя в оковы, создавая видимость того, что он пленник Мертвой Мельницы. Ветер трет оковами запястья до тех пор, пока шерсть не истончается, и вот на его руках выступают кровавые мозоли. Мальчики должны поверить, что он пленник. Должны спасти его, и тогда Калике станет их другом, попросит служить им в качестве благодарности за ложное спасение и сможет отправиться с близнецами в путь, не вызывая их подозрение раньше времени.

Его сердце холодно и полно решимости. Он ждет. Ждет. И ждет.

Он твердо знает: восходящей в зенит луне придет срок исчезнуть во мраке за горизонтом. Скоро правление Эмпирея закончится.

Вся Полночь это чувствует: Мертвый Принц ослабел. За тысячи лет он истратил свои силы, и могущество Эмпирея уже не такое, как прежде. Настал тот момент, когда двое детей смогут победить самого наследника Полуночи.

Калике тысячи лет испытывал боль, скитаясь по Полуночи, лишенный власти, крыльев и лиры, наблюдая, как Эмпирей забавляется с его народами, зная, что это причиняет страдания брату – ведь без крыльев Северный Ветер не мог защитить деревеньки айсидов от ужасного правителя. И всю эту боль и одиночество Калике перековывает в желание достигнуть того мига, когда пробьет Мертвоночь. Он замирает.

На Мельнице слышится скрежет. Монстр чувствует: в Кризалисе появился разрыв. Волшебный ключ проникает в скважину, поворачивается, и в следующий миг Дверь распахивается. Там, на пороге, стоит его будущий повелитель.

Тот, кого будут величать Бурзу Приндзу, если только связанный с ним кровью брат поможет будущему наместнику Полуночи пройти все испытания.

Северный Ветер ликует: его замысел удался!

Но он будет молчать.

Калике должен молчать, таково условие Кризалиса, иначе ничего не получится. Лишь тот, кто пройдет испытания и познает суть темноты, выдержит и признает ее, но не сломается, а станет частью завесы, сможет свергнуть Мертвого Принца и стать новым заступником Кризалиса.

Быть может, именно этот мальчик свергнет нынешнего Принца – одного из множества, что всходили на престол за все время существования Полуночи и потом его покидали. Потому что со временем силы покидают правителя, и Кризалис требует нового.

Быть может, новый претендент на престол лишь ребенок, – но таково пророчество. Близнецы свергнут наместника. Ребенок солнца поможет ребенку луны надеть корону.

Трон не может оставаться пустым.

У Полуночи должно быть сердце.

Черное сердце, которое будет поддерживать биение темноты в этих землях. Чтобы вслед за ночью приходила новая ночь. Чтобы рассвет никогда не пролил свои лучи над землей мертвых.

И он, Калике Мизери, будет рядом.

Он поможет детям исполнить пророчество.

Затаив боль и печаль, вынужденный молчать и говорить загадками, он всеми силами попытается сделать так, чтобы пророчество сбылось. Будет защищать детей от слуг Эмпирея, сумрачных духов леса и чудовищ, проведет по темным землям, следуя за ними тенью, но не смея вмешиваться в тайное волшебство испытаний.

Он пройдет за ними от Мертвой Мельницы до Северных гор.

И когда Северный Ветер возьмет в руки серебряную лиру, прольется музыка, которая не звучала в этих землях полторы тысячи лет.

За это время погасли глаза его друзей.

Его слуг.

И даже лучи некоторых звезд.

Вот сколько Калике ждал, чтобы спеть эту песнь, ту самую, которая наполнит сердца его народа свободой и объяснит сыну солнца, что это все значило.

Ибо это был не сон.

Это случилось взаправду.

В прошлом или будущем – неважно.

Если сын солнца запомнит песнь, то, проснувшись по ту сторону Кризалиса, в своей родной земле, все поймет.

Сам.

Пророчество Мудреца сбудется. Сыну солнца вернется то, что он утратил несколько лет назад, – воспоминания.

Те самые, которых теперь лишился его родной брат.

Ибо отныне у него не будет памяти.

Не будет лица.

Имя «Филипп» окажется в Полуночи под запретом, чтобы исчезло малейшее воспоминание о том, что Мертвый Принц когда-то был человеком.

Чтобы он сам об этом забыл.

Калике обо всем позаботится.

Спрячет память Принца в волшебный флакон и отдаст на хранение одному из своих слуг. Магический серебряный кинжал, разрушивший тело наместника, тоже окажется под надзором некоего существа, и Ветер выберет того, кто не пропустит врага. И ключ от печатей Ветер так же укроет от чужих взоров.

Чтобы на долгие-долгие века трон Принца не менялся.

Чтобы ночь длилась вечно.

Ибо таков закон Кризалиса, разделяющего мир ночи от мира солнца.

– Ты все поймешь, – шепнул на ухо Франциску порыв ветра. – Спи.

Веки Франца отяжелели, и он почувствовал, как его тело становится тяжелым и будто опускается в облако. Голоса айсидов, звон множества бирюлек и шум северного ветра исчезали, растворялись.

– Спи, мой господин…

И Франциск погрузился в сон, который длился ночь.

Или даже целую вечность.

Мальчик медленно открыл глаза.

Над ним темнели широкие балки, по левую сторону I у I из прорехи в крыше проливался лунный свет. Пахло плесенью и многолетней пылью. Он лежал на сырых досках, свернувшись клубочком.

Франциск зашевелился и сел.

Он на Мельнице.

Совершенно точно.