– Это из овощей, чтоб с кашей мешать, – пояснил Койот.

Он сидел за столом у кострища и задумчиво разглядывал мать. Она совсем не постарела, стала лишь толще и какой- то… блеклой? Хотя Койот знал, что искристой материной энергии, во всяком случае, словесной, хватит на троих.

– Отец-то приехал?

– Да некогда ему этой ерундой заниматься, – отмахнулась мать, и застиранные оборки заколыхались вокруг её полных рук, – он с дровосеками нынче в лесах, неподалеку от болот фэйрячьих, так эти фэйри гадкие чего там творят – слушать страх! Какие ж вредные они, просто ужас, и как отец вообще согласился, не знаю, я тех фэйри прям боюсь, они ж издевались над нами, гадости такие, я тебе рассказывала, как тебя когда еще не было, они целую деревню ночью утащили в трясину, и мы тогда.

– Рассказывала, – заверил Койот, – раз двести. Никто не любит фэйри.

А также эльфов, кентавров, гоблинов и всех коренных обитателей этих земель. А те в ответ не больно-то жалуют людей, считая их кем-то вроде умной рабочей живности. Тем и прекрасно дедовское ранчо: хоть ближайшие соседи – эльфы и кобольды, а их жилища далеко, не разглядишь, не прищурившись.

– Ага, – мать неловко помолчала, покосилась на завра, который прореживал заросли пырея у дома.

Дверь дома она оставила нараспашку, «чтобы выветрился пыльный дух». Койот не мог припомнить, когда мать тревожил пыльный дух, ничего на это не сказал, но подметил странность.

– Так я ему и говорю: ты работай, раз уж взялся, нечего тебе мотаться леший знает куда, я сама ранчо не продам, что ли.

Койот поперхнулся вяленым мясом, вкусным и в травках.

– Что это вы тут продавать собрались?

– Ну что, вот это всё, – на веснушчатом лице матери медленно расцветали красные пятна, на Койота она не смотрела. – Ну, оно отцовское, конечно, он тут сколько лет был, ну и дальше-то чего? Нам ведь тоже жить как-то надо! Как мы с отцом должны старость коротать? Вы ж с Надеждой бессовестные, хотя дед вас по земным обычаям воспитывал, но вы ж на всё наплевали, на родителей, на гнездо родное, вылетели – только и поминай, как вас прозывали…

– Еще как вылетели! – рассердился Койот. – Вы ж нас и выкинули! Ты тогда что сказала, а? Что «земные обычаи не для этих мест, тут дети работают и сами себя кормят», нет?

Не говоря уж о том, что это дети местных жителей просто помогали родителям в семейных предприятиях, а вот дети людей-колонистов работали с утра до ночи в шахтах дымных кристаллов и других неприятных местах, куда никогда бы не отправили эльфёнка, кентаврёнка и так далее.

Койот этого не сказал, мать всё знала, и тогда, и теперь. Все знали.

– И что, что выкинули? – красные пятна на её лице стали ярче. – А сколько лет мы вас растили и кормили? И что за это? А еще говорите, что дед на вас повлиял с его земными историями, как же!

Она отвернулась.

Впрочем, родители оставили их с Надеждой не совсем уж в беспомощном возрасте, когда ничего, помимо шахт, им не светило бы. Когда дед умер, они были уже подростками, а до того времени мать с отцом и не заикались о том, чтобы отправить детей на вольные хлеба.

Койот стал очень хорошим объездчиком. Но сколько всего для этого ему пришлось вытерпеть от эльфов и кентавров, сколько сражаться за хорошие уговоры с гоблинами и другими людьми – страх сказать. А Надежда поначалу еще лучше устроилась, кружева плела, только потом.

– Словом, продам я это ранчо вместе с импами, единорогами и домом. Глядишь, тогда и проживем с отцом до старости, а иначе-то всё, голодать, холодовать…

– Вы что, опять подсели на кристальный дым? – осенило Койота.

– И нет на этом месте никаких проклятий, – словно не слыша его, продолжала мать, – понятия не имею, о чём эти эльфские трепачи говорили.

– Ма-ам?

– Потому как от вас с Надеждой помощи нет. Раз в год заглянете к старикам-родителям, да и всё тут! Ты вообще с позатой зимы носа не кажешь, бессовестный! А еще сын!

– Так ты ж мне сама кричала, чтоб я на порог не появлялся! И чугунок в башку мне запустила! Во какой шрам остался!

– Так это когда было? – удивилась мать. – Мог бы уже успокоиться и приехать!

Койот только рукой махнул. И еще отчего-то оробел и не смог сказать матери, что стряпчий кобольд указал это ранчо его, Койотовым, наследством. Несколько раз он открывал рот и почти начинал говорить, но слова отчего-то путались на языке, а над виском зудел шрам от чугунка.

– Вот и выходит, – заключила мать, – что ты бессовестный, а Надежда и была-то нищая со своими детьми, а теперь вообще умерла, выходит, некому нас досмотреть, приходится самим выкру…

– Надежда – что?!

Мать махнула рукой, отвернулась.

– Кашель её убил, тебе Мамык не сказал? Да она еще в том году кашляла, отец ей говорил: уходи с той плантации, так она ж в жизни не слушала никого, сама всё знала лучше всех, говорила, мандрагоровый отвар помогает. Ну да, видать, плохо помогает.

Койот вздохнул.

– А мальчишки где?

– Вот и выходит, что ничего твой дед не понимал про эту жизнь, – мать водрузила на стол локти. – Это ж он настоял, чтоб так её назвали, по-земному, хорошее имя, говорил, светлое, на долгую радостную жизнь. А вышло нерадостно и недолго, раз Надежда умерла первой из всех, да притом молодой. Так что… нечего деда было слушать. Тебя вот назвали по-нормальному – и чего, тебе хуже, чем ей?

– Мама, где мальчишки?

– Вот заладил, как мавка! Привезут их скоро! Я тебе про дело говорю, а ты мне про что?

– Продавать дедовское ранчо – это вовсе даже не дело!

– Еще какое! И ты помоги матери, раз уж приехал! Единорогов погляди, попробуй у импов чего-нибудь разузнать, я-то в этом ничего не смыслю. А я порядок наведу и продавать начну, соседи-то давно сюда поглядывают, только те эльфы дурные перепугали их насчёт проклятия… И шляпу надень!

Десять лет Койот мечтал вернуться сюда, на это ранчо среди лугов и единорогов, чтобы навсегда поселиться в единственном месте, где эльфы, кентавры и гоблины не мозолят тебе глаза ежедневно! И вот на тебе – не успел приехать, а мать зазывает их же на смотрины и пытается продать им дом!

Вот уж нетушки, дорогие, обойдётесь!

– Ну ничего, – не замечая прищуренных глаз Койота, говорила мать, – пусть приходят, пусть посмотрят, сами увидят, что нет тут ничего эдакого! И с чего те чародеи ерунды напридумывали, чего они тут испугались, а, скажи мне?

* * *

Койот в самом деле пошел к стаду единорогов, только не из-за материного повеления, а потому что сам собирался выяснить, что там и как. Потому как, дело ясное, это он станет наследником ранчо и всего, что здесь есть, даже если стряпчий что-то напутал!

Это он, Койот, знает всё про единорогов, он любит это ранчо, его тошнит от эльфских порядков – кто лучше него будет беречь «Весёлую улитку» и заботиться о ней? И вовсе он не собирается отдавать ранчо родителям, которые только и хотят, что поскорее сбыть его с рук и потратить все деньги на кристальный дым!