— Нет.

Вскинулся, невольно шагнул вперед, не веря своим ушам. Солдаты, похоже, не верили тоже, так как не удержали, их ладони соскользнули с плеч опавшими листьями.

— Вы отказываетесь от поединка? — неуверенно переспросил круглолицый чиновник.

— Ни один оборванец не смеет оспаривать наше право на трон! — дребезжащий старческий голос набирал силу с каждым звуком. Последние слова он почти выкрикнул: — Обезглавить его! Во дворе, как вора!

— Нет, — Акайо рванулся вперед, но охрана уже опомнилась, вцепилась, оттаскивая, разворачивая к дверям. Он обернулся, едва не упав, хотел сказать что-то… Не смог найти слова.

Император. Великий светоч империи, на который молились все, и кадет, капитан, генерал Акайо тоже. Живое воплощение принципов, которым они следовали, превозносящий традиции в каждой своей речи! Сейчас он нарушил их все, не ответив на вызов наследника.

“Я проиграл”, неожиданно спокойно подумал Акайо. Поставил на чужую честь и проиграл.

В сражении, но не в войне.

Его вели солдаты, такие же, каким был он сам. Они были ошарашены приказом не меньше, чем он.

— Моего отца зовут Хана Ичиро, — начал вполголоса. — После изгнания — Сугаваро Ичиро. Я его сын, Сугаваро Акайо, я был генералом армии Синего крыла, посланной на штурм крепости Октаринового холма. У меня есть право на вызов, если император идет против нужд Империи. Вы считаете, что открыто наплевать на наши традиции, велеть убить меня без суда — правильно?

Ему не ответили, только переглянусь между собой. Толкнули за угол ближайшего павильона, блеснул короткий клинок, перерезая веревки. Они стояли молча, будто ища в глазах друг друга подтверждения своим действиям. Наконец тот солдат, что вел Акайо, склонил голову.

— Я верю тебе, Хана Акайо. Мы верим. Мы были растеряны, но сейчас знаем, что правда на твоей стороне. Мы клялись служить Империи, и мы ей служим. Уходи и вызови его еще раз, вызови во время речи, так, чтобы он не смог отказать.

— Вызови его во время нашей казни, — тихо поддержал второй. — Он сделает ее публичной, так воспользуйся этим, и мы послужим Империи в последний раз.

— Я постараюсь сделать так, чтобы вашей казни не было, — ответил Акайо. Поклонился, выглянул в сад. Побежал.

***

Сначала Акайо думал освободить Джиро, помочь ему сбежать обратно в подземелья, но с трудом добравшись до казарм, понял — не выйдет. Дело было даже не в том, что у дверей стояла охрана, их он мог отвлечь, а в том, что внутри шла неспешная беседа, одним из участников которой явно был Джиро.

— Получается, ты не исполнил свой долг, — с жаром настаивал кто-то очень юный.

— Ха, — отозвался другой. — Я видел, как второй вылечил его, уже, считай, убитого! И как тут долг исполнять?

— Но все равно...

— Тихо, — оборвал спор старший. — Что было дальше? Рассказывай.

Несколько мгновений тишины. Акайо сжал кулаки, пытаясь понять, что происходит за стеной. Допрос? Стал бы Джиро рассказывать историю жизни в Эндаалоре просто так?..

Улыбнулся, услышав его голос.

— Дальше они надевают на тебя обруч, который позволяет говорить на их языке, и вставляют в ухо такую маленькую затычку, которая сама все переводит на имперский. Она крепится прямо к голове, вот здесь, для этого сбривают волосы. У них вообще все коротко стригутся, даже многие женщины. Но все равно нужно учить их язык, он в общем не сложный...

Джиро говорил очень спокойно, в голосе едва-едва угадывалась натянутость, и то скорее из-за беспокойства за него, Акайо, чем из-за рассказа. Стало очевидно — как раз если бы это был допрос, он ничего бы не сказал. Даже под пыткой Джиро не выдаст, откуда они пришли, как появились посреди дворца, сколько их. Но вот это, история о том, каковы на самом деле безымянные враги, и что происходит, когда попадаешь к ним в плен, было нужно рассказать. Это заставляло людей думать.

Тогда даже если сейчас они проиграют, канут в небытие, будет надежда, что Империя все-таки однажды изменится.

Акайо скрывался в переулках и павильонах, дважды взлетал на крыши, прячась от бесчисленных обитателей дворца. Выжидал. Уже открылось его исчезновение, уже арестовали солдат, которые дали ему сбежать. Акайо слышал, как передавали доклад, надеялся — если Император выйдет сейчас, брошу ему вызов, тут достаточно людей!

Но тот не вышел.

Начала давать о себе знать усталость. Он лежал под коньком крыши, растянувшись вдоль него так, чтобы сливаться с тенью, когда из казарм наконец вывели Джиро.

— В тюрьму до особых распоряжений, — приказал командир.

Акайо кивнул сам себе — скоро сменится охрана, на службу заступит вечерний отряд. Объяснять ему, откуда в казармах незнакомец, никто не хотел, но не хотели и терять бесценный источник знаний. Значит, Джиро был в относительной безопасности.

Сложил ладони под подбородком, вздохнул, закрывая глаза. Когда Император покажется перед людьми? Как узнать об этом вовремя и успеть бросить ему вызов? Где сейчас Таари и остальные? Нашли ли другой выход? Вопрос было много, но получить ответы он не мог.

Вздрогнул от неожиданно яркого света, отшатнулся, обнаружив почти перед лицом пламя. Потом понял — лучина фонарщика, уже поздний вечер, он задремал на крыше.

— Э-эй! Ты кто?! Стража!

Выругался, вскочил, уже не пытаясь скрываться. Перепрыгнул через конек, соскользнул по черепице, оттолкнулся от желоба, перепрыгнув на соседнюю. Уже там тихо спустился на землю, бросился бежать, стараясь оказаться подальше от освещенных улочек.

Дворец был таким же городом в городе, как и Цветочный квартал, и здесь тоже были окраины. Во всяком случае, так Акайо решил, оказавшись в тишине и темноте, правда, кажется, почти посреди квартала. Во всяком случае, трехэтажный дом Императора был недалеко.

— Вы видели его?

Невдалеке метнулся свет фонарей, Акайо попятился, ткнулся спиной в стену темного павильона. Тряхнул головой, решив или переждать внутри, или пробежать через дом насквозь, если его попытаются здесь искать. Бесшумно отодвинул дверь, нырнул в темноту. Перевел дыхание. Теперь нужно было…

— Ты?!

Акайо обернулся, выставив меч, готовый обороняться. И замер, перебарывая старую, въевшуюся в кости привычку опускаться на колени. Он выучился ей тогда же, когда научился ходить — склоняться перед отцом, перед монахами, перед изваяниями предков. Перед Императором.

Тот сидел на расстеленном на полу матрасе, седые волосы и борода не скрывали впалую, быстро вздымающуюся грудь. Но, несмотря на внешнюю немощь, рука императора уже лежала на рукояти меча, покоящегося у изголовья постели.

Однако никто из них не спешил пускать оружие в ход. Акайо не мог точно сформулировать даже что сдерживает его самого, и тем более не взялся бы гадать о мыслях Императора, когда тот вдруг улыбнулся: